Республиканская прокуратура закончила проверку состояния детских домов Карелии. Выводы неутешительны: почти везде - вопиющие нарушения прав детей. Голод, холод, нищета...
Если просто читать сухие цифры отчета, и то становится жутко. Жутко по-настоящему.
Ведь строчка о том, что в Пудожском детском доме «воспитанники не обеспечиваются одеждой и обувью» означает одно: сироты просто-напросто мерзнут в каком-нибудь стародавнем трепье. А за словами о том, что в Питкярантском Центре социально-трудовой адаптации «не выполнены нормы питания по молоку, творогу, сметане, маслу, овощам, фруктам и т.д.» стоит безрадостная картина детского голода. Не лучше и условия, в которых содержатся ребятишки: голые полы, рваные обои, годами не крашеные окна... Это про детский дом в Каменном Бору (Сегежский район).
Главная причина, конечно, недостаток финансирования. Что примечательно, денег на брошенных детей не выделяют не только нищие муниципальные бюджеты, но и более благополучный республиканский. Сегодня наши министры любят говорить о необходимости строжайшей экономии бюджетных средств. Главным объектом экономии, судя по отчету прокуратуры, чиновники выбрали детей-сирот. И если в каком-то из детских домов Карелии жизнь еще можно назвать нормальной, то это, во многом, благодаря руководству самих учреждений, но никак не помощи государства.
На прошлой неделе наш корреспондент побывал в республиканском специализированном Доме ребенка (он находится в Петрозаводске, на Древлянке). И убедился во всем воочию.
Воспитатели и нянечки республиканского Дома ребенка называют своих подопечных «моя доченька» или «мой сыночек». На самом деле родителей у этих малышей нет. Вернее, есть, но где-то далеко, в другой жизни. Почти все живущие здесь дети - социальные сироты, брошенные мамами и папами либо сразу в роддоме, либо чуть позже, когда проявились их детские болезни. Примечательно, что не все они родились в неблагополучных семьях, - просто однажды появившись на свет с букетом врожденных заболеваний, малютки оказались никому не нужны.
Здесь живут только больные дети. Аутизм и синдром Дауна, детский церебральный паралич и пороки сердца - самые распространенные диагнозы, поставленные малышам врачами. А еще - органические поражения центральной нервной системы, нарушения психики, задержка развития и проблемы опорно-двигательного аппарата.
Почти половина поступающих сюда малышей страдают острым недостатком веса. Новорожденные, как правило, не дотягивают и до двух килограммов, а есть и такие, что весят по 800 грамм. И их выхаживают.
Всего здесь чуть более сотни ребятишек. Самым маленьким - месяц, они только-только из роддома, самым большим - три с половиной годика. Как только малыши празднуют трехлетие, их отправляют в другие детдома и так дальше и дальше, в большую жизнь. Но заканчиваются мытарства, как правило, одинаково - в Ладвинском доме-интернате (там живут взрослые с нарушениями психики).
Подкидышей здесь немного. В основном, дети поступают в Дом ребенка уже со всеми документами, - у них есть имена и фамилии, свидетельства о рождении и медицинские карточки.
Усыновляют довольно часто. В основном, конечно, иностранцы. Реже - русские. По словам главного врача Ольги Давыдовой, за один только прошлый год из Дома ребенка в зарубежные семьи забрали 53 малыша, в наши, российские - только 16.
«У иностранцев принципиально другое отношение к детям, - рассказывает Ольга Васильевна. - Наши стараются выбирать только красивых и относительно здоровых. А родители из других стран берут в семьи самых несчастных и больных. Для них дети - все равно дети, независимо от болезней. И в этом - разность воспитания, культуры, государственной политики и, конечно, экономических возможностей».
Живет этот единственный в Карелии Дом ребенка, как и все социальные учреждения, тяжело. Хоть и финансируется из республиканского бюджета, но денег, конечно, недостаточно. Государственное финансирование так невелико, что средств хватает только на питание, зарплату воспитателям и кое-какие хозяйственные нужды. Малышей кормят в среднем на 46-49 рублей в день. На год руководство Дома ребенка просило выделить 1 миллион 700 тысяч рублей. Из республиканского бюджета дали только миллион четыреста. Это значит, что деньги уже к четвертому кварталу просто кончатся, и нужно будет просить дополнительно...
«Мы стараемся готовить так, чтобы укладываться в нормы, - говорит Ольга Васильевна. - И, в общем-то, получается. Малыши и мясо едят, и фрукты, и молочное. Но качество продуктов, которые нам привозят настолько низкое, что иногда плакать хочется: картошка - половина на выброс, мясо - либо одни костяшки, либо только жир».
Еще хуже обстоят дела с лекарствами. И это, несмотря на то, что все малыши здесь - хронически больны. Их надо лечить. Но вот чем? И как? Государственное финансирование поставок лекарств - 6 рублей в день на ребенка. Иногда мало даже на одну таблетку...
Примерно 5 тысяч в месяц дают на хозяйственные нужды. В эту строку расходов входят и стиральный порошок, и туалетная бумага, и канцелярские товары, и сантехника, и даже запчасти для санитарной машины, которая числится на балансе Дома ребенка. До запчастей, конечно, дело не доходит, - есть более насущные проблемы. Одной только хлорки на обработку помещений тратится почти сорок ведер в день, а ведь Дом ребенка еще и стирает самостоятельно, - кучи пеленок, ползунков, колготок за каждым больным малышом (такая роскошь, как памперсы, выдается в малом количестве только для самых больных ребятишек-инвалидов). Когда же, как сейчас, в Петрозаводске отключают горячую воду, для воспитателей наступает каторжная пора.
Здание бывшего детского садика, где расположен малюткин приют, с середины 90-х годов капитально не ремонтировалось ни разу. Текущий ремонт Дом ребенка проводил, как мог, своими силами. За это время вся канализация и сантехника прогнили так, что в здании нет, наверное, ни одной целой трубы, - все течет. Но и это не все: сами стены стали разрушаться под гнетом времени.
«Когда мы въехали в это здание, здесь были голые стены, - вспоминает Ольга Васильевна. - Ни ванночек, ни мебели, ни даже нормальной электропроводки. А переезжать солдаты помогали, которых я в милицейском батальоне выпросила. Больше ни у кого совесть не проснулась...»
Сейчас мебель в некоторых группах устарела настолько, что старые платяные шкафы встречают гостей не закрывающимися дверцами. Дырки в линолеуме - более чем привычное явление. Руководство говорит, - всю мебель, игрушки, одежду покупают малышам спонсоры. «Такой строчки расходов, как «игрушки» у нас вообще нет, - рассказывает Ольга Давыдова. - Бюджет на их покупку не выделяет ничего. Однако это не значит, что детям совсем нечем играть, - добрые люди помогают, вот и выкручиваемся».
Когда заходишь в Дом ребенка, первое, на что обращаешь внимание, - это глубокая, и совершенно неожиданная тишина. Кажется, где дети, особенно малютки, там должен стоять непрекращающийся плач. Один человечек проснулся, другой захотел кушать... Но здесь даже в карантинном отделении, где лежат двух-трехмесячные дети, не слышно ничего, кроме голоса нянечки. Малыши, кажется, с самого рождения знают, что капризы для них - непозволительная роскошь, а есть общий для всех режим питания, сна, игр. Оказывается, для того, чтобы свыкнуться с этим не нужно много времени. И дети привыкают...
Сегодня за них больше плачут взрослые, и не случайно. Сделать так, чтобы жизнь сирот проходила в человеческих условиях, с каждым годом становится все сложнее. Руководство Дома ребенка делает все, чтобы создать такие условия, но денег хронически не хватает. «Мы не привыкли жаловаться, и со своими проблемами стараемся справляться сами. Но иногда, честное слово, просто руки опускаются... - рассказывает Ольга Давыдова. - Год назад мы написали шестьдесят пять писем в адрес предпринимателей, чтобы они оказали помощь нашим детям, В итоге общая сумма, которую они перечислили в Дом ребенка, составила 13 тысяч рублей, - некоторые бизнесмены промолчали, другие отказали открыто».
Наталья Захарчук
14.06.2005
