Мой ласковый теплый лучик - мой Мишаня.

Разделы: Рассказы об усыновлении

Статья подготовлена автором

Вот и я, вдохновленная примером других, хочу рассказать, как все было у нас. Извините, что очень долго и довольно занудно, но когда начала писать, поняла, что короче не получается.

Спустя полгода после свадьбы мы с мужем решили, что пора становиться счастливыми родителями. И тут мы столкнулись с некоторыми трудностями. Но после двух месяцев произошло чудо (именно чудо, так нам потом сказали врачи): я поняла, что беременна. Чувствовала я себя неплохо, никаких токсикозов и недомоганий. А если что-то и беспокоило, то районный врач отвечала дежурной фразой, что все так и должно быть. Но, видимо, судьба под разными видами посылает нам свои подсказки, намеки. Как-то я смотрела один из наших сериалов, где события разворачивались в детском доме. Меня как будто осенило, я стала говорить мужу, что нам надо обязательно усыновить малыша. Муж решил, что у меня очередной заскок беременных, спорить не стал, но сказал, что нам сначала своего надо родить, а там, когда-нибудь, через много лет, может быть и все в этом роде. А потом произошло то, что вспоминать трудно даже сейчас. У меня случились преждевременные роды. Мой сын прожил на этом свете трое суток и умер. Имя нам пришлось давать уже мертвому ребенку.

За день до выписки из роддома я узнала, что одна горе-мамаша сбежала через окно, бросив своего ребенка. Я опять задумалась над усыновлением, но была мечта родить своего. Первые месяцы после родов вспоминаются как в тумане. Потом были обследования, лечение меня и мужа, но все впустую. Мысль об усыновлении уже прочно свила гнездо в моем сознании. Но муж упорствовал. В 2000 году я все же отправилась в районную опеку. Встретили меня неласково, рассказали, какие все дети в домах ребенка больные и со страшными патологиями, предлагали брать детёнка лет пяти - шести, чтобы «было видно, как у него с головкой». Потом пугали мужа, которого я буквально силой затащила туда. Муж поехал объясняться со своими родителями. Затем его мать вся в истерике приехала к моей маме с просьбой отговорить меня от этого «страшного» шага. Но моя мама (спасибо ей огромное) всегда была на моей стороне. Дама из опеки позвонила и сказала, что есть новорожденная девочка, и если мы соберем медицину за 2 дня, то нам ее отдадут. Мы совершили титанические усилия и за два дня все справки были у нас на руках. Дама посмотрела на меня с недоумением и сказала, что для этой девочки уже нашлись усыновители. Тут и муж мой опять стал неприступной крепостью и сказал, что он не готов принять и полюбить чужого ребенка. Предложил сделать еще попытку полечиться. Я согласилась, но установила срок до нашего тридцатилетия. Весной прошлого года я поставила мужа в известность, что пойду работать в дом ребенка. Не могу сказать, что он был в восторге от моего решения. Дошло даже до того, что мне пришлось сказать, что ребенка я усыновлю все равно, но уже без него. Поверьте, это было очень нелегко. Он тяжело вздохнул, но согласился, но со своей стороны потребовал, чтобы я проработала там хотя бы полгода, «не бросаясь на первого встречного», а уж потом...

Наверно, не надо тут говорить о том, что я хотела взять совершенно здоровую новорожденную девочку. И желательно, чтоб никто не знал, что она не родная. Даже близким подругам не говорила, где буду работать. Но, видимо, не судьба мне все делать по уму, а не по сердцу. Так вот, в очередной раз пришла в дом ребенка какие-то бумажки доносить, а в это время детки гулять вышли. Я смотрю на каждого и проверяю свое сердце - а вдруг ёкнет. Но сердце мое глупое отчаянно колотится и все. Подхожу уже к самому зданию и вдруг чувствую на себе чей-то взгляд. Поднимаю глаза и вижу, что на зарешеченной террасе второго этажа гуляют детки поменьше. А одна девочка в платочке держится ручками за решетку и смотрит на меня огромными недетскими глазами. Взгляд старушки, которая повидала в этой жизни то, что мне и не снилось. Позже я попала на работу в эту группу. Взгляд той девчушки просто не шел из головы. Но нет! Нет такой девочки в этой группе, нет ее и в других! Прямо мистика какая-то! Спрашивала воспитателей, может ее удочерили? Все отвечали, что такой девочки не было. Ну, думаю, пора головку лечить. И вот настал пасмурный денек, и детишкам надели платочки, легкие шапочки. И этой девочкой оказался ... мой Мишаня. Я начисто забыла о желании удочерить здоровую новорожденную девочку. Миша сам выбрал меня. Мое мнение где-то там, на небе, похоже, не учитывалось. Миша в 1 г. 11 мес. не ходил сам (пошел ровно в 2 года), задержка была будь здоров. Раньше было подозрение на ДЦП, но, слава Богу, не подтвердилось.

Муж схватился за голову от моего решения. Просил подождать, подумать. Говорил, что согласен только на совсем маленького ребенка. Я тоже сомневалась, страшно было в одночасье принять такое ответственное решение. Тут опять судьба решила помочь мне. Пришла одна пара выбирать себе детку. И женщине очень понравился Миша. Она сказала, что он очень теплый ребенок. А ее мужу, слава Богу, он не приглянулся. Тут я решилась окончательно. Разговор с мужем был очень тяжелый. Он меня пугал не хуже, чем Дама из опеки.

Его я просила приехать и посмотреть на Мишаню. Сказала, что если он будет категорически против, то я не стану настаивать. Он приехал, я боялась страшно, понимая, что не могу уже отказаться от этого мальчика. Муж посмотрел и сказал, что он согласен, и в этом деле надо положиться на мои чувства. Только сказал, что если ребенок чем-то болен, то лучше его не брать. Но я уже была подкована в вопросах здоровья благодаря конференции «Приемный ребенок». И супруг мой услышал диагноз Миши в «детском переложении». После принятия окончательного решения у меня как гора с плеч упала. Главврач была в шоке от моего решения, говорила, что подберет мне по блату самого -самого ребятенка, не понимая, что самого - самого я уже нашла. Весь коллектив, сгорая от любопытства, пытался обсудить со мной эту тему. Все поголовно, за исключением двух человек, говорили, что я совершаю ошибку, этот мальчик дурачок, умственно отсталый, напичканный горой препаратов, применение которых бесследно не проходит, что он полгода лежал в инвалидной группе, что пошел он ножками в два года, что очень поздно даже для дома ребенка. Этот период тоже был очень трудный для меня.

Надо обладать огромной душевной твердостью, чтобы в одиночку противостоять мнению всего коллектива, а я такой твердостью по жизни не обладаю, я вообще ужасная мямля. Но, зажмурив глаза, периодически прижимая к сердцу Мишку, я дожила до суда. Поддерживали меня только ежедневные свидания с сыном, а по выходным вместе со мной приезжал к нему и муж. И когда я видела эту счастливую от нашей встречи мордашку, я понимала, что я все делаю правильно. Настоящей отдушиной стала для меня и конференция о приемных детях на сайте 7уа.ру. А Мишаня, казалось, совсем не привыкал к папе, боялся его до рёва, не шел к нему на руки, не давал ручку. Муж приуныл, ему хотелось скорее стать папой в полном смысле этого слова.

Мишу мы забрали домой 23 декабря 2002 года. Первые дни были трудными. Нет, Миша не капризничал, все ел, быстро засыпал, но он почти не понимал слов, не понимал запретов, боялся ванны до крика, не хотел гулять, так как улицы он тоже не знал. Я оказалась в вынужденной изоляции от всего внешнего мира. Но все потихоньку стало входить в свою колею. Я, несмотря на то, что вынашивала идею усыновления не один год, столкнулась с тем, что совершенно не умею любить безоговорочно. Раньше все любили меня, а я принимала всеобщую любовь родственников и мужа, а теперь надо было любить самой, не надеясь получить отдачу прямо сейчас. К тому же два моих педагогических образования не давали мне спокойно общаться с ребенком. Так что моя адаптация была очень тяжелой, а Мишаня привык быстро. Очень быстро полюбил читать, стал неплохо рисовать (сравниваю с нашими ровесниками), освоился с бытовыми вопросами. Спустя несколько месяцев, я поняла, что только сейчас я стала жить нормальной полноценной жизнью, стала радоваться дитю, его шалостям, его ровному дыханию во сне, когда вижу, как Миша играет с папой, весело прыгая на нем (куда только его страх подевался?). А все его успехи хочется вывесить на большую доску почета и хвастаться перед всеми, особенно перед теми, кто говорил, что Миша умственно отсталый. Через два - три месяца пребывания дома, Мишка стал понемногу говорить. Однажды утром он пришел ко мне в кровать, обнял и сказал: «Мама, алю (люблю)», так нежно и ласково, что я поняла, что это - счастье. От ощущения этого счастья я иногда просыпаюсь по ночам. Мне очень повезло - мы втроем подходим друг к другу, как части одной разрезанной картинки.

Сейчас мой мальчик пошел в садик. Привыкал со слезами, может, думал, что его опять бросили. А я, оставаясь дома, схожу с ума от беспокойства за него, от того, что непривычная тишина режет мне уши.

И в конце своего опуса, хочу сказать, что Мишутка почти не отличается от своих «домашних» сверстников, только говорит плохо, но логопедический сад, я надеюсь, это исправит. Он очень веселый не капризный ребенок, с ним очень легко договориться. Я не знаю, как он будет учиться в школе, и это, признаться, для меня не очень важно - я люблю его в не зависимости от его оценок, я не знаю, как он отнесется к своему происхождению, но я попытаюсь объяснить ему, что осенью 2000 года, я почувствовала, что он родился и поэтому первый раз пошла в опеку, именно поэтому та девочка не досталась нам, и мы прекратили все действия по усыновлению потому, что он был в больнице, и мы вряд ли бы встретились. А весной, я подслушала, как мой муж, купая сына, просил у него прощения, что мы так долго его искали. Мои свекровь со свекром, которые были против усыновления вообще, просят все время, чтобы мы привезли им внука на выходные, балуют и зацеловывают его.

Я благодарна судьбе, что у меня есть такой замечательный сынок, моя роднуля, мое солнышко и ласковый теплый лучик. Я могу сказать, что я сама его выносила и родила, но не из живота, а из сердца.

Оксана.

Москва, 18 сентября 2003г.