Моя история усыновления.

Разделы: Рассказы об усыновлении

Статья подготовлена автором.

Решение пришло просто и естественно. После нескольких лет обследования у врачей и ряда неудачных попыток искусственного оплодотворения был вынесен "вердикт" - "первичное идиопатическое бесплодие". Означает эта заумь: "здоровая женщина не беременеет по неизвестной причине". Оставался "пробирочный путь", но меня это почему-то не устраивало. Чувствовала я - не мой это путь. Что ж, не дал мне Бог выносить своего ребенка, но живут же на свете люди, конкретные маленькие люди, которым нужна мама. Ребенок "из пробирки" еще не появился и его появление связано с какими-то особыми ухищрениями. А дети-сироты уже есть на свете и им очень нужна родительская любовь.

Поделилась своими соображениями с мужем. У него трое детей от первого брака, с которыми он все годы нашей совместной жизни продолжает общаться. Муж высказал опасения по поводу наследственности, но я напомнила ему про многочисленные случаи, когда люди заводят своих "кровных" детей, а потом выясняются у них в роду наследственные заболевания, о которых они и не подозревали. И вот мы начали нашу "эпопею".

Это было в "далеком" 93-м году, когда усыновление было централизованным. Желающие взять в семью ребенка должны были обращаться в "Центр усыновления" на Шаболовке. Отстояв очередь, мы получили необходимые сведения, анкету и принялись собирать документы. Обойдя всех врачей и собрав все бумажки, мы принесли их в "Центр", после чего получили ответ: "Вас поставили на очередь, приходите через год". (Забегая вперед, скажу, что со вторым ребенком, усыновленным по новой процедуре, никаких подобных "мытарств" и в помине не было). Прошел год. При повторном визите в Центр выяснилось, что наши документы устарели, и их надо собирать "по новой". Но зато в этот раз параллельно с таким "увлекательным занятием" мы могли уже ездить по Домам ребенка и смотреть детей.

Да, забыла рассказать. Входим мы в комнату, где сидит авторитетная комиссия "Центра усыновления" и вдруг слышим: "О, нерусские пришли!". Надо сказать, мы слегка оторопели. Да, мы оба евреи и это у нас "на носах написано", но какое это может иметь отношение к усыновлению?! Вам покажется это смешным, нооказывается, члены комиссии так выразили свою радость по поводу того, что наконец-то явились усыновители, которые, возможно, не будут требовать "маленького златокудрого принца (или принцессу)", а удовлетворятся более "темноволосым вариантом". Мы заверили "высокое собрание", что готовы к рассмотрению любых вариантов, и последние посыпались на нас почти как из рога изобилия. Однако наш первоначальный энтузиазм слегка остыл, когда мы понемногу начали ориентироваться в информации о детях, предоставляемой будущим усыновителям. Более половины детей оказались с тяжелыми врожденными патологиями и даже смотреть на них не было никакого смысла.

Постепенно мы научились отличать действительно серьезные диагнозы от "дежурных", которые врачи ставят детям просто для перестраховки. К примеру, мы поняли, что практически все дети, находящиеся в домах ребенка, страдают рахитом и задержкой развития. (Посмотрели бы вы сейчас на моего 9-летнего "бывшего рахитика" со стальными мускулами и "пятеркой с плюсом" по физкультуре!). Но самым трудным оказался сам выбор ребенка. И дело даже не в болезнях и наших опасениях. Просто среди множества увиденных нами детей никак не находился "наш". Я брала малышей на руки, все они были беззащитные, милые, смешные, такие как все маленькие существа. Но ни к кому я не чувствовала тяги, желания взять его на руки и не отпускать. Мне стало очень грустно. "Неужели у меня никогда не будет своего ребенка?", - думала я и чувствовала себя совсем никчемной. И вот однажды, в одном из Домов ребенка, куда мы поехали по очередному "направлению", нам вынесли на руках темноглазого мальчишечку. Он потянулся к нам ручками и широко улыбнулся во все свои четыре зуба. Лицо у него было явно не европейского типа, и кожа смуглее, чем у других ребятишек. Мы знали, что его оставили в роддоме, но узнать, "каких он кровей", нам так и не удалось. У меня внутри как будто что-то щелкнуло. Мы с мужем посмотрели друг на друга и я сказала: "Ну что, возьмем этого "негритенка?". Муж согласился. За этой встречей последовали долгих четыре месяца оформления документов. Пришлось преодолеть кучу бюрократических глупостей, из-за того, что в разных документах фамилия ребенка была написана по-разному. Но вот, наконец, все "препоны и рогатки" остались позади, и мы получили разрешение (тогда его еще давала Префектура, а не Суд) на усыновление нашего ребенка. Счастливая, с долгожданной бумагой в руках, я ехала домой и представляла, как завтра....А проснувшись "завтра", обнаружила, что вся покрылась волдырями. В 34 года я заболела ветрянкой. Вынужденный двухнедельный "простой" оказался очень кстати. За это время муж вместе с моей подругой смогли приобрести детские вещички (которые из суеверия я до последнего момента не разрешала покупать). Так что, когда Давид появился у нас дома, мы уже были "во всеоружии". А потом начались "мамские будни" и "мамские радости", но это уже совсем другая история. .

Когда моему сынульке исполнилось 6 лет и ничего не предвещало перемен в нашей "устаканенной" жизни, у меня вдруг обнаружилось небольшое гинекологическое недомогание. Имея печальный опыт посещения районных женских консультаций, я решила найти врача через знакомых. Мне порекомендовали очень грамотного молодого гинеколога, который не просто взялся лечить мою конкретную "болячку", а стал расспрашивать меня, как так случилось, что у меня нет "биологических" детей (о том, что у меня есть приемный, врачу было известно). Выслушав мою историю, он стал горячо уговаривать меня предпринять еще одну попытку завести ребенка. Оказалось, что он - специалист по бесплодию. Поэтому он считает своим долгом помогать всем женщинам, которые по тем или иным причинам не могут родить или забеременеть. Идея завести второго ребенка просто не приходила мне в голову, поэтому поначалу эти разговоры показались мне просто ненужными. Но "капля камень точит". В процессе лечения пришлось встречаться не один раз с этим врачом, и каждый раз мы снова и снова возвращались к этой теме. Наконец я согласилась. Мы начали курс лечения от бесплодия, но какой-то внутренний голос говорил мне, что мои попытки перехитрить Судьбу вряд ли увенчаются успехом. А вот мысль завести второго ребенка начала казаться мне все более и более "правильной". Тогда я решила, что буду "работать на два фронта": продолжу попытки забеременеть и начну собирать документы для второго усыновления.

Документы удалось собрать сравнительно быстро, и вот начался самый важный этап: мы стали ездить по Домам ребенка и смотреть детей. На этот раз от момента нашего появления в Органах опеки до первой встречи с ребенком прошло всего пару месяцев. Узнав, что у нас уже второе усыновление, в "Опеке" к нам отнеслись очень лояльно и не чинили никаких бюрократических препятствий. На этот раз мы твердо решили: мы хотим дочку, желательно маленькую, до года. Ведь каждый месяц пребывания в государственном учреждении сказывается потом и на физическом, и на психическом развитии ребенка. И вот снова встречи с детьми. Нам выносят маленьких девочек: здоровеньких и не очень, темненьких, беленьких, и среди них я не вижу "своего ребенка". Продолжаем поиск. .

Надо сказать, что Дома ребенка очень разные. В некоторых чувствуется атмосфера доброжелательности, неформального подхода к детям. Там будущих родителей не встречают "в штыки", а стараются сделать все, чтобы люди "не ушли с пустыми руками", а воспитанники обрели семью. И вот в одном из таких "благополучных" домов, где я смотрела очередную девочку, мне предложили просто пройтись по группам и посмотреть, как живут дети разного возраста. Я с радостью согласилась. Захожу в группу "после года" и вдруг ко мне несется какой-то кудрявый лохматый "маленький ураган". Пытается залезть ко мне на руки, сдергивает очки... Слегка оправившись от удивления, спрашиваю: "Кто это у вас такой?". "А это наш самый лучший ребенок, только его никто не берет из-за цвета кожи", - отвечает воспитательница. При ближайшем рассмотрении кудрявый "чертенок" оказался мулатиком. "Почему никто не берет? Его уже усыновляет американская семья", - вступает в разговор социальный работник. Я чувствую разочарование: "Ну вот, только почувствовала тягу к человечку, а его уже берут". Но тут же начинаю приводить самой себе разумные доводы: "В Америке с таким цветом кожи ему будет лучше, да и вообще это же Америка...". Вечером рассказываю мужу. Он тоже расстроен тем, что мы не можем взять в свою семью этого необычного рабятёнка. И вдруг, через пару дней звонок из Дома ребенка:. "Вы еще не передумали по поводу усыновлению маленького мулата?. В американской семье изменились обстоятельства, и они отказались от усыновления", - сообщила нам Главврач. Ну, что тут скажешь? Наверное, это Судьба. Теперь у нас два сына. Старшему, Давиду, 9 лет, младшему Леве - уже пять. Конечно, были проблемы и трудности (у кого их нет), но радость от того, что теперь двое таких замечательных мальчишек называют меня мамой - все же основное ощущение моей жизни.

Алла Брук, мама двух приемных сыновей, Москва, август 2003 года.