Интервью портала csrkz.org с Александром Гезаловым, создателем студии социального проектирования 2ГА (Россия)
Корр: Александр, спасибо, что уделили время для нашего интервью. Как вы думаете, почему в настоящее время компании внедряют в свою бизнес практику концепцию корпоративной социальной ответственности (КСО)?
А.Гезалов: Социальная ответственность бизнеса важна по нескольким причинам. Во-первых, это действительно служение государству, потому что ресурсы мы получаем у государства, этими ресурсами пользуемся, потом продаем готовую продукцию. Государство нуждается в укреплении, соответственно потребуются дополнительные усилия, в том числе и получение прибыли, часть которой могла бы пойти на укрепление этого государства.
Во-вторых, это укрепляет и повышает уровень социальной ответственности самих работников компании. Они осознают, что участвуют в жизни тех, кому нужна помощь. Это укрепляет командный дух, повышает человеческие ценности внутри организации. Корпоративная благотворительность могла бы, по сути, привести к повышению уровня ответственности среди сотрудников относительно своей работы по принципу «чем я лучше работаю, тем больше у нашей организации возможностей помочь кому-либо».
Корр: Александр, давайте более подробно поговорим об одном из важнейших компонентов КСО - благотворительности. Расскажите, пожалуйста, о развитии благотворительности в России.
А.Гезалов: Надо сказать, что российская благотворительность появилась не так давно, около 15-20 лет назад, а может и чуть позже. Она переживала разные этапы своего развития.
Первый этап - это 90-е годы, когда в стране были очень серьезные экономические потрясения, и у людей действительно была нужда в самых необходимых вещах. Естественно, часть компаний и организаций, в том числе международные фонды, оказывали помощь. В Россию пришли такие мощные фонды, как Фонд Сороса, благотворительный фонд Красного Креста, фонд Бота, французские и итальянские организации, которые помогали материально (одежда, питание, медицинское оборудование, медицинское лечение и т.д.) нуждающимся людям.
Во время следующего этапа созрел интересный российский феномен, когда помимо уже имеющихся благотворительных международных организаций и фондов стали как грибы появляться российские, в том числе и корпоративные фонды. К сожалению, развитие корпоративных фондов пошло не по той траектории, которая существует в бизнес-сообществах Европы и Америки. На западе компании понимают, что если они не будут оказывать поддержку обществу, развивать филантропию, то это приведет к тому, что им некому будет продавать свои товары. У нас в России корпоративные фонды создавались отнюдь не ради какой-то социальной миссии, например, помощи социально незащищенным слоям населения, а исходя из стремления получить дополнительные бонусы от государства или вытеснить конкурента с рынка. Я не буду называть эти фонды, они все, на самом деле, известны и до сих пор работают.
В настоящее время со стороны государства совсем в другом векторе начинается пропаганда филантропии благотворительности среди бизнес-сообществ. Об этом говорил и премьер-министр Путин, и президент Медведев. Президент говорит, что благотворительность все-таки должна основываться на патриотических чувствах, а не исходить из каких-либо конкурентных воззрений.
Сегодня в России очень много благотворительных фондов. Только в Москве зарегистрировано порядка 22 тысяч фондов и некоммерческих организаций (НКО), а по всей России насчитывается около 700 тысяч - это зафиксированные. А есть еще разные сообщества «В Контакте», поэтому эта цифра может быть в разы больше.
Отражает ли работа данных фондов социальный запрос? Не всегда. Очень часто корпоративный фонд создается не для решения целевых задач, а для попытки каким-то образом повлиять на имидж компании. К сожалению, в России компания, раздавая «подачки», может заработать позитивный имидж в обществе, но будет ли данная благотворительная инициатива компании отражать настоящие социальные потребности общества - большой вопрос. Дело в том, что у нас никто не занимается вопросами социальных лифтов или партнерских взаимоотношений. У нас крайне мало каких-либо общественных коалиций по той или иной проблеме. Конечно, у нас что-то создано, но оно несколько «местечково» и создано только для самих себя. Широкого филантропического спектра на сегодняшний день не представлено, но есть «сбор.нет», «мы вместе», еще ряд каких-то сайтов, которые пытаются структурироваться и выйти в некий ранжир организаций, которые относятся к социально-корпоративным фондам.
Корр: Александр, какие социальные сферы, с вашей точки зрения, являются наиболее популярными относительно оказания поддержки со стороны российских компаний?
А.Гезалов: Если говорить об отдельных социальных группах, то, естественно, одной из наиболее привлекательных являются дети-сироты. Вот в этом направлении вопрос «умной» благотворительности как раз крайне обострен, потому что дети-сироты вниманием государства, если рассматривать их нахождение в своих стационарных местах, не обделены никак. Просто дети-сироты наиболее «лакомый кусочек» для некоего эмоционального «презентейшена» компании, который бы позволял сказать, что «вот смотрите, мы занимаемся самыми незащищенными слоями населения». При этом, уровень благотворительных программ, которые направлены на детей-сирот, тоже крайне низкий, потому что все сводится к подаркам, игрушкам, каким-то поездкам и т.д. В дальнейшем это приводит к тому, что деятельность многих фондов просто канет в лету, потому что все было сделано одноразово, наскоро, без каких-то долгосрочных целей, например подготовка будущих выпускников детских домов к самостоятельной жизни. Поэтому вопросы адаптации детей-сирот продолжают оставаться острыми ввиду низкой корпоративной грамотности.
Наша студия 2ГА проводит всевозможные тренинги и семинары для компаний относительно «умной» благотворительности, чтобы люди понимали, что для того, чтобы помочь уязвимым группам населения, будь то сироты, инвалиды, бездомные, осужденные и т.д., нужно четко понимать их реальные потребности. Для этого нужны некие организации-фасилитаторы, которые могли бы транслировать в корпоративную социальную ответственность свое видение и понимание проблем и передавать этот опыт компаниям. Мы стараемся быть такой организацией, создавать условия и оказывать услуги для того, чтобы больше «умных» проектов шли на помощь тем, кто в этой помощи нуждается.
Корр: Александр, вы упомянули концепцию «умная благотворительность». Что вы подразумеваете под данным понятием?
А.Гезалов: «Умная благотворительность» - это некое понимание более грамотного, точного использования ресурсов для решения проблем тех или иных социальных групп. Это не просто благотворительность ради благотворительности, это использование минимума ресурсов для решения максимума социальных проблем.
Например, можно в детский дом возить плазменные телевизоры, золотые унитазы, монтировать крышу и делать забор, возить детей в Италию. Да, это благотворительность, но не «умная», потому что она не работает на решение основных социальных проблем в рамках учреждения. Сегодня необходима помощь в повышении компетентности специалистов детских домов, подготовке детей к самостоятельной жизни и др. Ресурсы тратятся в пустую и помощь проходит «мимо кассы». А можно было бы собрать все эти плазменные телевизоры, продать и сделать несколько проектов, долгосрочных, которые не требуют большого, а грамотного вложения, что приведет к изменению системы работы детского дома, работы коллектива, детей. Вот это и есть «умная» благотворительность, которая меняет систему, отношение, тренды, которая стирает стереотипы и мифы.
Корр: Вы не могли бы дать пример «умного» благотворительного проекта?
А.Гезалов: Возьмем ситуацию, когда дети-сироты уезжают летом в лагеря на Черное море и совершенно бесполезно проводят время. Мы (прим. студия 2ГА), в свою очередь, берем детей-сирот в свой детский адаптационный лагерь «Желтая подводная лодка» и готовим их к самостоятельной жизни через тренинги, семинары, обучения, включения в образовательные процессы. Так они не канут в житейском море. Завтра им это будет важнее, чем они будут загорелые, но после того, как выйдут из детского дома, пропадут.
Корр: Александр, ведь понятие «умная» благотворительность применимо не только к крупным компаниям? Что вы скажете по поводу малого и среднего бизнеса в России, который хочет заниматься благотворительностью, но не располагает достаточными финансовыми ресурсами? Например, у нас, в Казахстане, многие говорят, что основной социальной ответственностью малого и среднего бизнеса является выплата зарплат сотрудникам, оплата налогов государству и т.д.
На самом деле, организации малого и среднего бизнеса должны и просто обязаны более плотно работать с НКО, чем крупный бизнес, так как НКО может предлагать им консалтинговые услуги относительно использования их малых ресурсов для решения максимума проблем. Вот это и есть «умная» благотворительность, аутсорсинг, взаимное пользование ресурсами.
Малый и средний бизнес должен понимать, что без НКО они не смогут превратить эти маленькие деньги в реальную помощь. Поэтому у них должно быть больше желания и инициативы взаимодействия с НКО, нежели чем у больших фондов, потому что те могут ошибаться миллионами долларов, но какой-то видимый эффект будет. А малый бизнес может ошибаться или не ошибаться, но эффективности может вообще не быть. А еще они вообще могут отказаться что-то делать, если не получается. Поэтому партнерство с НКО, которое представляет свои услуги, должно быть хорошо представлено и растиражировано. Я верю в такой подход, ведь тогда будет и партнерство, и достижение целей, которые преследуют представители малого и среднего бизнеса.
А еще малый и средний бизнес может создать общие межкорпоративные благотворительные фонды, куда они могли бы вносить свои небольшие ресурсы, но опять же при экспертном участии и консультировании НКО, для того, чтобы деньги не тратились в пустую. Так часто бывает: соберется компания, создаст фонд и ежемесячно перечисляет какие-то ресурсы. Но ведь можно создать фонд на базе уже действующей НКО и тем самым решить вопрос ошибок и трудностей.
Корр: Александр, расскажите, пожалуйста, подробнее о существующих проблемах сотрудничества бизнеса и неправительственного сектора в России в рамках социальных проектов?
А.Гезалов: Проблема взаимодействия компаний с НКО очень обострена не только в РФ, но и в других регионах, например на Украине. С чем это связано? Во-первых, уровень доверия и взаимодоверия между бизнесом и НКО очень низкий. Во-вторых, часто профессиональный уровень НКО тоже крайне низок, так как там работают люди, которые не пригодились в коммерции, а уровень НКО должен быть выше, чем уровень какой-то компании. Очень часто НКО делают проекты не ради реализации той или иной программы, а ради того, чтобы НКО шевелилось, получало зарплату и т.д. В-третьих, здесь может играть роль несоответствие уровня коммуникаций между руководителями НКО и какой-либо компании. У руководителей НКО и компании должно совпадать понимание социальных и общегосударственных проблем, поэтому НКО должна быть высокоорганизованной, высокообразованной, мобильной, подвижной и, в том числе, социально ответственной. Образованных, подготовленных, прошедших переподготовку, имеющих определенную стратегию, тактику и структуру добровольческих рядов не так много, поэтому взаимодействие между НКО и компаниями, а также с органами власти тоже имеет определенную затрудненность, в том числе и потому, что самой НКО тоже где-то 10-15, максимум 20 лет.
Уровень компетенции НКО должен повышаться за счет взаимодействия и поиска сотрудничества, так как часто общественные организации считают, что они самые умные, самые продвинутые, самые героические и святые, а вот там кто-то - это дураки и лохи. Это тоже надо менять, потому что все это приводит, ни более, ни менее, к деградации организации. Они выглядят самодостаточными лохами, потому что через какое-то время они перестают понимать, куда вообще двигаться, хоть им и кажется, что они куда-то двигаются. Поэтому интерактивность и взаимопартнерство лучше, чем попытка вновь изобретать велосипед с квадратными колесами.
НАША СПРАВКА: АЛЕКСАНДР ГЕЗАЛОВ. Председатель Карельской общественной молодежной организации «Равновесие», консультант социального Центра «Попечение». Женат. Имеет сына и дочь. Выпускник детского дома, в котором (а точнее « которых» - в его жизни их было около десяти) он провел 16 лет. После детского дома служил на атомной подводной лодке торпедистом. После, получил еще 5 образований, одно из которых высшее - социальное. Автор известной многим книги о жизни детей-сирот «Соленое детство». Построил 6 православных храмов. Шеф-редактор сайтов «Сиротская душа - sirotinka.ru» и «Stop-abort. Ru - В защиту жизни», «Союза выпускников детских домов России uspeshnye-siroty.ru». Награжден государственными, церковными и ведомственными наградами.
О студии социального проектирования 2ГА. История нашей студии начиналась летом 2009-го года, когда Александр Гезалов и Алексей Газарян решили провести совместно эскпериментальный адаптационный лагерь для детей-сирот «Желтая подводная лодка». В этом первом проекте объединился личный и профессиональный опыт коллег, которые решили продолжить совместное социальное творчество. 4 декабря 2009-го на сайте www.dvaga.ru появилась первая запись.
Сегодня студия 2ГА это молодое творческое сообщество специалистов, объединенных идеей создания и реализации социальных и благотворительных проектов. Мы открыты к сотрудничеству с общественными, коммерческими, церковными и государственными организациями, а также с частными лицами.
Мы активно занимаемся воплощением в жизнь разнообразных идей по изменению окружающего мира, по организации корпоративной благотворительности, разработке социальной ответственности компаний, организуем консалтинговое сопровождение, внедряем новые направления работы. Общий опыт деятельности сотрудников студии - более 30 лет и 300 проектов и инициатив, от районных до международных.
http://csrkz.org/index.php?option=com_content&view=article&id=931:intervyu-vebsajta-csrkzorg-s-aleksandrom-gezalovym-sozdatelem-studii-soczialnogo-proektirovaniya-2ga-&catid=74:eksperty-i-praktiki-kso&Itemid=65
