У трети российских детей-сирот с умственной отсталостью этот диагноз выявлен неверно. Таково заключение психологов, основанное на нескольких исследованиях. Отравляют детям жизнь в том числе из вполне корыстных побуждений: от количества пациентов напрямую зависит финансирование домов-интернатов.
«В системе сиротских учреждений принято считать, что ребёнок, лишившийся семьи, априори с психологическими проблемами. И чтобы иметь возможность его лечить, ему необходимо поставить диагноз», - говорит Александр Гезалов, публицист и общественный деятель, сам выпускник детского дома.
До последнего времени официальная медицина, мягко говоря, не разделяла его позицию. Но, кажется, произошёл некий перелом. В авторитетном журнале «Вопросы психологии» вышла статья «О негативных последствиях системы диагностики умственной отсталости у детей-сирот в интернатных учреждениях». Авторы (Алла Холмогорова, Светлана Воликова, Наталья Стёпина) научно обосновали то, о чём работающие в сиротской теме некоммерческие организации кричат уже не первый год. Оставшихся без родительского присмотра детей система толпами записывает в категорию недоразвитых. Их судьба решена: полузакрытые или совсем закрытые интернаты.
«Есть ещё такое страшное понятие - «комплектация». Укомплектованный детдом (не менее 50 человек) получает определённое финансирование, а разукомплектованный - расформировывается»
Разумеется, диагноз портит сироте всю последующую жизнь. Искать путёвку в жизнь им предлагают на двух основных дорогах. Одна ведёт через коррекционные интернаты VIII вида (для детей с лёгкой степенью умственной отсталости), вторая - через детские дома-интернаты (ДДИ, для детей с серьёзной умственной отсталостью).
Из коррекционного интерната выбиться в люди ещё есть шансы: там всё-таки занимаются обучением. Правда, попасть ребёнок сможет разве что в ПТУ и по профессии стать маляром, например. В самой этой профессии ничего плохого, разумеется, нет, плохо другое - иного выбора у воспитанника интерната попросту нет. ВУЗ поступать запрещено. Ждут «откорректированного» ребёнка и другие ограничения - сложности с получением прав на вождение, ограничения в работе с электротехникой и так далее.
А с домами-интернатами дела обстоят ещё хуже, и намного. В подавляющем большинстве из них никаких серьёзных образовательных программ и вовсе нет, так что живут в них сироты с диагнозом «умственная отсталость», как овощи. И нередко судьба к таким детям куда менее благосклонна, чем к кабачкам на грядке. В последнее время наружу постоянно выплывают истории из ДДИ, одна ужаснее другой. В конце 2010 года, например, Интернет взорвала фотография воспитанника ДДИ No 4 в городе Павловске Ленинградской области: ребёнок оказался на такой стадии истощения, что смотреть без боли нельзя было. Позже выяснилось, что в местные больницы из этого интерната нередко попадают дети в таком же состоянии. В дело вмешались прокуратура и аппарат уполномоченного по правам ребёнка при президенте РФ, директора Павловского ДДИ отстранили от должности и т.д.
Стоило этому скандалу поутихнуть, как разгорелся новый. В феврале 2011 года в Генеральную прокуратуру обратилась Вера Дробинская, которая взяла на воспитание нескольких детей из Разночиновского детского дома-интерната для умственно отсталых детей в Астраханской области. «Я не могла удержаться и заехала на сельское кладбище, где хоронят также детей, умерших в данном ДДИ. Я была в шоке от увиденного, - говорится в этом обращении. - Много маленьких бугорков, даже не подписанных».
Как до этого Интернет взорвала фотография истощённого ребёнка, так теперь - безымянные могилы. Волонтёры, работающие с Разночиновским интернатом, обвинили руководство ДДИ в том, что оно похоронило детей втихую, чтобы и дальше продолжать получать выделяемые государством на их содержание деньги. Посыпались и другие обвинения: в жестоком обращении с воспитанниками, об их эксплуатации.
В ДДИ началась масштабная проверка. Первые её результаты, опубликованные астраханской прокуратурой, разочаровали волонтёров: большая часть обвинений не была подтверждена. Однако дело не в этом конкретном случае. Дело в том, что подобные истории не кажутся невероятными: система сиротских учреждений в России полностью себя дискредитировала.
Тем более обидно, что в закрытые интернаты многие сироты попадают без необходимых на то оснований. Авторы статьи в журнале «Вопросы психологии» объединили несколько серьёзных исследований на эту тему, которые проводились в нашей стране в последние 20 лет. В 1990-х годах, например, было проведено всестороннее обследование 200 выпускников интернатов VIII вида (для «лёгких» диагнозов). Оказалось, что диагноз «умственная отсталость» может быть подтверждён лишь в половине случаев. В психоневрологические интернаты для детей с глубокими отставаниями в развитии сирот ошибочно помещают более чем в трети случаев.
БЗЮ
Психологи говорят, что дело здесь не только в предубеждениях. Сама существующая система психодиагностики, осуществляемая психолого-медико-педагогическими комиссиями (ПМПК), приводит к систематическим ошибкам. Есть данные экспертов Московского НИИ психиатрии: диагностика проводится с нарушением научных принципов культурно-исторической психологии, без развёрнутого экспериментально-психологического исследования, без учёта зоны ближайшего развития и социальной ситуации развития ребёнка.
Если вкратце, судьбу ребёнка практически единолично решает психолого-медико-педагогическая комиссия. ПМПК - некий консилиум специалистов (логопед, дефектолог, педагог-психолог, социальный педагог), которые выявляют физические, интеллектуальные и личностные особенности ребёнка. И по результатам определяют «меру наказания» (куда направить, чем лечить). Интересы сирот на таких комиссиях представляют только директора детдомов. Альтернативных консилиумов, могущих проверить и оспорить решение ПМПК, попросту нет (а в 1990-х, например, были альтернативные комиссии).
Для определения умственного развития ребёнка ПМПК, в частности, использует тест Векслера. Суть: ребёнок должен решить как можно больше заданий за определённое время. К этому методу, популярному в западных англоязычных странах, в России не у всех психологов однозначное отношение. Дело в том, что не так просто адаптировать тесты интеллекта на другие языки; кроме того, существуют высокие требования к проводящему тест психодиагносту.
Но есть и другая проблема: уравниловка и игнорирование привходящих факторов. Во-первых, не все дети, даже вполне нормальные, одинаково справляются со стрессами (а решение задач на время - в любом случае стресс). Во-вторых, в системе сиротских учреждений худо дело с образованием. То есть провал на тестировании может быть связан с плохой подготовкой, а вовсе не с физическими особенностями развития ребёнка. Такие индивидуальные особенности у нас в стране учитывать не принято. Оттого и огромное количество ошибок.
Впрочем, есть у этих ошибок и ещё одно объяснение. Пожалуй, самое циничное. Система сиротских учреждений в России построена так, что в целом она не нацелена на реабилитацию детей и распределение их по нормальным семьям. Дети - «пища» для такой системы.
Дело тут, в частности, в подушевом финансировании. Это значит, что, чем больше воспитанников в детдоме или интернате, тем больше денег он получает от государства. «Есть ещё такое страшное понятие - «комплектация». Укомплектованный детдом (не менее 50 человек) получает определённое финансирование, а разукомплектованный - расформировывается» , - объясняет Александр Гезалов.
Он приводит в пример финскую систему. «Детские дома в Финляндии - это фактически реабилитационные центры, - рассказывает Гезалов. - Когда в семье происходит кризис (например, алкоголизм родителей, потеря работы), в неё приходят специалисты и помогают справиться с проблемой - вылечиться от зависимости, найти новую работу. А пока этот процесс идёт, ребёнка временно забирают из семьи - с тем чтобы потом вернуть обратно. При этом детей не изымают из привычного окружения: скажем, они продолжают ходить в ту же школу».
У нас же сопровождение проблемных семей практически отсутствует. И когда органы опеки и попечительства открывают дверь неблагополучной квартиры, дела там уже так плохи, что речь идёт о лишении родительских прав.
Ребёнка забирают в сиротское учреждение, и он становится заложником детдома. Ведь даже тех детей, которых передают на семейные формы воспитания, попечители нередко возвращают назад. Дело в том, что и системы поддержки и сопровождения приёмных семей у нас толком нет.
«Нужно срочно реформировать нашу систему детдомов, органов опеки, комиссий по делам несовершеннолетних, - уверен Александр Гезалов. - Детдомов в нынешнем виде просто не должно быть. Другого решения проблемы просто нет». По его словам, понимают это уже и в правительстве России: «В Министерстве образования признают, что они попросту не справляются с адаптацией сирот».
По данным Гезалова, в ближайшее время в министерстве пройдёт большое совещание, посвящённое реформированию «сиротской» системы. Возможно, по финскому образцу: в конце марта делегация Минобрнауки РФ ездила в Хельсинки для обмена опытом.
http://versia.ru/articles/2011/mar/28/sistema_sirotskih_uchrezhdeniy_v_rossii
