Большой разговор о сиротах и не только

Разделы: Духовные проблемы современного общества

Интервью для ВЦИОМ

Интервьюер: Как давно вы в этой области работаете?

Респондент: Александр Гезалов (в дальнейшем респондент), работаю в этой сфере 12 лет. 16 лет провел в детском доме. В общей сложности порядка 30 лет в этой теме.Шеф-редактор сайта «Успешные сироты РУ»

Интервьюер: Расскажите о лицах, с которыми Вы работаете. Как воспринимают дети-сироты общество, окружающих людей и чего ожидают от общества?

Респондент: Ну, в работе с детскими домами я, скажем, вижу ситуацию проживания в некоем государственном социальном гетто. Т.е., детский дом является неким таким закрытым обществом, а вернее уже сообществом людей, которые там работают - взрослых, и людей, которые там вынуждены жить, потому что являются сиротами, которым, за неимением родителей находиться больше негде, как в детском доме. Безусловно, система закрытая, система непростая, система иерархичная, жесткая, часто очень тоталитарная в своем мире - в выстраивании взаимоотношений с детьми, ну, и внутри самого учреждения. Потому что детям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации, находится рядом с чужими людьми, естественно, очень трудно. Очень трудно типологизировать родительских детей, как детей имеющих какие-то корни. Это дети без корней, которые находятся в этом учреждении. Я говорю опосредованно о структуре детского дома. Можно сказать, что дети там находятся в тяжелейшем кризисе, в стрессе, даже могу сказать более глубоко, в неадеквате, потому что это неестественно, что дети находятся в таком групповом проживании, в плохо финансируемых, слабоструктурированных в кадровом составе коллективах. Ну, и потом это дает определенные негативы в их дальнейшей адаптации. Поэтому, то, что сегодня детские дома еще существуют - это нонсенс, от которого нужно уходить. Поэтому дети, находящиеся там, так скажем, от своего неестественного пребывания очень часто не сочетаются в своей новой жизни там, за забором,а потом и в обществе... Он плох, потому что ему плохо. Всё. Кавычки закрываются. Сделайте, чтобы ему было хорошо, тогда он не будет плохим. Но у нас ведь: «А, сирота, ну, мы тебе сейчас там это устроим». В этом смысле так.

Интервьюер: Как, по Вашему мнению, должны вести себя окружающие по отношению к детям сиротам, чтоб поведение могли назвать адекватным?

Респондент: Равные возможности, равность. Т.е. не относиться к ним, как к неким страдальцам. Как к равным. Всё. Тут, мне кажется и говорить ничего не надо. Равным. Человек, у которого есть свои потребности. Уважать его. А у нас как: «А, сирота, ему надо помочь». А ему может и не надо помогать. Т.е. вот этот вот момент.

Интервьюер: Хорошо. Что Вы вкладываете в понятие «общество, дружественное детям-сиротам»? Опишите такое общество, как Вы его видите, какими принципами оно руководствуется? И если есть пример такого общества, приведите его.

Респондент: Это общество, когда нет детских домов - все. Когда все дети находятся в этом же обществе и являются частью этого общества, а не так,что мы есть. Сейчас я найду постер, где-то визитка у меня есть. Ну, например, название «Волонтеры в помощь детям-сиротам», «детский проект», «друзья детей-сирот». Всё это говорит о чем - о том, что это не общество равное по отношению к детям-сиротам. Это дистанционное общество. Общество, которое и тут, и там. Мы сейчас Вам туда, а дальше - как пойдет. Вот когда этих границ не будет, вот это важно.

Интервьюер: Каким Вы представляете себе недружественное общество, что является показателем недружественности?

Респондент: Ну, в первую очередь, о чем я говорил - это создание искусственных барьеров. Т.е., ты как рыбка в аквариуме сидишь, мы тебя обставим всевозможными замками подводными. И так обставить, чтобы только голову высунуть. Вот мне кажется запихать, затолкать, завалить - вот это вот уже есть. А еще момент, что выделять - эти вот это, эти вот то... Т.е. некое определение в некое социальное гетто. Ну, и момент, что развиваться таким образом, чтобы количество сирот не уменьшалось, а сохранялось либо увеличивалось. Т.е. «мы живем ради сирот» - вот этот бред. Бред это. Мы должны жить не ради сирот, а ради своей семьи, чего-то еще. А надо, чтобы их не было. Это на самом деле серьезно, и многие фонды этим живут, этим бредом.

Интервьюер: Можно ли применить характеристику дружественного общества к описанию современного российского общества? И почему Вы так считаете?

Респондент: Характеристику. Ну, дело в том, что общественное сознание - наличие национальной идеи, наличие патриотизма. Патриотично, чтобы в России не было детей-сирот. К сожалению, у нас не патриотично вообще ничто. Патриотично, чтобы в семьях было больше детей, ну, и так далее. Мне кажется, что какие-то важные... Или, например, что семья - это хорошо. Что развод - это плохо. А у нас отношение ко всем этим моментам, что это норма. Ну, развелись, ну, ребенок сегодня здесь, завтра там. Т.е., мне кажется, что здесь общество стало другим. Притом, что государство поощряет все это. СМИ у нас не лучше, не хуже, телевидение, радио, жестокое обращение с животными, с бездомными. Мне кажется, что идет деградация. И на фоне нее деградирующее общество не может сделать ситуацию лучше ситуацию с сиротством. Или когда говорят, например, у нас плохие семьи. У нас пьющие, алкоголики, негодяи. И потом - давайте будем брать детей-сирот. Кто? К кому Вы обращаетесь? К тем, кого Вы не любите, к тем, кого Вы не уничтожаете? Мне кажется, в этом смысле роль государства во взаимодействии с обществом и его изменением может привести к тому, что общество станет лучше. Тогда, если общество станет лучше, то не будет сирот. А у нас как-то наоборот.

Интервьюер: . На Ваш взгляд, какая из категорий людей в нашей стране, деление на категории полностью на Ваше усмотрение, наиболее дружественна детям-сиротам, а какая наименее дружественна?

Респондент: наиболее дружественна - пенсионеры. Наименее дружественна - чиновники.

Интервьюер: Причины этого?

Респондент: Причина - одни выполняют свои обязанности за зарплату, а вторые просто имеют четкую гражданскую позицию без денег. А те кто имеют зарплату, должны иметь более чёткую гражданскую позицию, чиновники - они этого не имеют. В чём разница между педофилом и педагогом...

Интервьюер: На Ваш взгляд, изменились общественные настроения за последние годы в отношении детей сирот?

Респондент: Большой вопрос. В связи с тем, что количество благотворительных фондов увеличилось, объективно, только в одной Москве их 22 000. Это говорит о том, что кормушка продолжает работать. Всё. Т.е., если будет меньшее количество фондов, значит, будет меньше детей-сирот. А если количество фондов увеличивается,значит, количество детей-сирот будет увеличиваться, значит, средств будет пилиться гораздо больше. Ну, и т.д. Поэтому изменение идет в обратную сторону. Ресурсов много, значит их можно пилить. Чем больше ресурсов, тем меньше результат. Ограниченность ресурсов могла бы изменить ситуацию, но в связи с тем, что ресурсы неограниченны, можно ситуацию не менять или каким-то образом систематизировать ее.

Интервьюер: Понятно. Т.е. изменения в чистом виде косметические?

Респондент: Косметические. Декоративные даже, я бы сказал.

Интервьюер: И, соответственно, почему так происходит, Вы уже сказали. Что на это влияет? Отсутствие информации в СМИ или незаинтересованность в данной проблеме?

Респондент: Тут комплексный момент. Дело в том, что есть основные государственные органы, которые должны этим заниматься. Изменение качества работы социальных органов, структуризация и изменение деятельности органов опеки на местах, которые в 90% за рамками норм и каких-то вообще...иногда просто не понимаешь, что люди делают. Предотвращение ситуаций с тем, чтобы было гораздо меньше кризисных семей. Т.е. не добиваться ситуации, когда кризисная семья появилась, и начинать ее спасать, а помогать здоровой семье. Ведь у нас многие благотворительные фонды живут за счет того, что ждут пока.... А государство - оно тоже большой благотворительный фонд. И, конечно, перетряхнуть многие законодательные отношения. Убрать барьеры для деятельности общественных организаций. Потому что общественным организациям говорят: «Вы здесь можете ковыряться, а здесь - нет». В этой песочнице можете, а в этой - нет. Например, в той же Финляндии, если общественная организация эффективнее государственной организации выполняет свои функции, государственную организацию закрывают, а на ее место ставят общественную.

У нас, к сожалению, молотилка государственная продолжает работать и будет работать, пока само государство не поймет, что поставщиком детей-сирот является само же государство. Т.е. сами себе руки отрубают и этими же руками стараются помочь этим детям. Поэтому, мне кажется, что вот системная государственная политика относительно семей, она должна поменяться. Не введение каких-то ювенальных технологий, а дать самой себе саморегулироваться. Не зря у меня здесь есть визитка Бертрана из ЮНИСЕФ который активно стремиться ввести ювенальную юстицию в России. Потому что государство чувствует, что семья сама не срабатывает. Государство не помогает, но для того, чтобы отрегулировать все эти моменты - оно вклинивает посредника, вместо того, чтобы сказать семье: «Семья - развивайтесь!». Получает обратное направление. Рост числа сирот и как таковая, деградация семьи. Потому что семья - это улей, туда нельзя засовывать кроссовок вонючий, грязный. Он начнет разлагаться и уничтожит все. В улье должна быть матка, чтобы была проветриваемость, чтобы пчёлы размножались. А у нас суют кроссовок французский. Это говорит о чем, о том что государство вместо того, чтобы помогать или не мешать хотя бы - оно говорит: «А мы на Ваше поле сунем кого-нибудь». Я же говорю, комиссия по делам несовершеннолетних - это ювенальная юстиция уже давно введенная в России. Потому что вызывают на ковер, насилуют ребенка 3 раза, а потом говорят: «Иди отсюда». И ведь потом никто не занимается этими родителями они спиваются, пропадают. Ребенок в это время пропадает в детском доме. Вот эта газовая камера, которую создает государство в виде плохой работы социальных служб, плохой работы школы, плохой работы комиссии по делам несовершеннолетних, непонятная работа органов опеки, и т.д. Приводят к тому, что семья, ну как бы получается сама борется с собой. На самом деле, семье многое не надо. Не надо же в каждую семью по мешку картошки. Основное, чтобы семья могла регулировать проблемы. Может быть, переподготовить, переобучить, переобразовать. Возникла ситуация в семье, что мама потеряла работу - найти ей работу, помочь. А у нас как - барахтайся сама. Поэтому, пока отношение государства к семейным ценностям,семейственности, многодетности - никакое, чтобы бабушки и деды были, чтобы не разлучать родителей с детьми. На самом деле, индикатор ситуации в обществе - количество детей-сирот. Если в государстве много детей сирот, значит, в этом государстве все плохо. Если у детей все плохо, значит и у государства всё плохо. В той же Финляндии у детей всё нормально, и у государства всё нормально. Первые в мире по социальной защищенности населения. Есть и свои перекосы, но такого бардака, как у нас с сиротством творится.

Дальние детские дома - это просто ах. Я когда поехал, я приехал, я встречаюсь с детьми, я, как выпускник детского дома общаюсь, разговариваю - вижу взрослые люди,смотрят взрослыми глазами. Потом у них глаза останавливаются как «из какой я ж*пы». Понимают. Всё они понимают. Вначале общаешься - ха-ха, хи-хи, много спонсоров, игрушки, и вдруг, серьезный разговор. О будущем, о сегодняшнем дне. И я не видел, чтобы дети начинали скакать. Мертвая тишина 4 часа. Потому что обычно ребенок из детского дома полчаса слушает. Они хотят быть, они хотят жить. Они хотят, чтобы у них все было. А когда к ним прыгают: ляляляля, ...сдохни завтра ты, на тебе подарки, конфетки, он так это и воспринимает. Я придаток. А что бы еще сделало государство относительно того, чтобы изменить ситуацию с сиротством посредством увлечения в это общественности. С одной стороны, государство должно поддерживать общественные организации, стимулировать как-то, ну, например, день НКО должен быть в России, поддержка лидеров НКО, какие-то переподготовки. Не Селигер, где политизировано всё, а серьезные тренерские курсы. И, конечно, возможность этих лидеров НКО со временем пройти в законодательные органы. Я вообще не знаю, чтобы у нас человек, который пропахал 20 лет в общественном секторе, стал бы законодателем. Ребята, всё это знаю лучше вас, давайте лучше я предложу, а не спортсмены, бизнесмены. Вот это вот отсутствие перехода, попасть туда и там изменить законодательную базу, изменить отношение общества, потому что там смотришь какой-то депутат выступает, он такое несет. Он - зампедседатель комитета по социальной политике России в Госдуме. Какой-то бизнесмен какого-то завода. Что он о сиротах знает? И вот он везде ходит на программы. Посадить туда человека, который сам всю эту кашу съел, и он скажет: «Ребят, давайте так, так, так». А давай, сироты бедные, несчастные - вот у них основная мысль. Это же не система.

Система - это огромная работа, это закон, это какие-то акты, это структура и т.д. Этого же ничего нет. Кто там сидит, кто работает? Лахов и Крушенинников? Единая Россия? Нет этих людей. Или мне надо, я какие-то вопросы решаю, мне надо выйти на Госдуму, чтобы кого-то... Не на кого. В передаче встречаешь, нет ни одной фамилии, кто бы сказал: «С этим мы будем решать вопрос. Я знаю, что это проблема». Никого. Дропека, есть такая актриса бывшая. Чего она знает? Чего она может? Депутат какой-нибудь там Дерипаска - ему это нафиг это надо. Какой-нибудь там Потанин - у него своя фишка. К кому? К Иванову пойду, потому что он сам вырос в детдоме? Есть, конечно, Андрей Разин, который вырос в детдоме и сидит в Думе от Ставропольского края, но он просто запарен своими делами. А было бы их человек 20, они бы чего-нибудь там накропали. Нет представителей учителей, горняков. Компетенции нет, все эти люди некомпетентны, негодяи, другого слова не сказать. А формирование местных советов, депутаты округов - вся эта система вообще никакая. Берешь тот же городской совет, там же тоже бизнесмены, спортсмены и бандиты. Всё. К кому идти? У нас проект есть по бездомным. Я выхожу на них - а они: «Зачем? Пусть они сдохнут». Поэтому, в связи с тем, что у нас нет гражданского общества, СМИ - продажное. Эти перепечатали этих, эти этих. Всё. Есть талантливые журналисты, тот же Соколов, с которым мы дружим в Известиях, но он один. Ну, есть еще один. А вместо того, чтобы скажем взять ребенка из детдома - это норма. Но это не норма сейчас.

Интервьюер: Как с Вашей точки зрения, какие меры для воспитания общества сейчас нужно предпринимать и на какую аудиторию их ориентировать?

Респондент: Дело в том, что у нас все через задницу. В детском саду надо детям рассказывать о том, что есть такие дети-сироты и что из нужно любить - это бред. Просто не должно быть детей сирот. И поэтому вся система должна работать не на то, что есть несчастные дети и нужно их в любить и не бояться, а все эти же ресурсы направить на то, чтобы детей направить в семьи, поддержать нормальные семьи, создать условия для развития гражданского общества. И тогда сироты будут - вчерашний день, вчерашний век. У Вас есть мнение относительно детей сирот? Нет. Но в связи с тем, что сейчас ситуация такова, какова она есть - да есть. Вот в Финляндии проезжаешь - они говорят: «У нас последний сирота был 1949 году. Вот такие бывают сироты. Вот давайте делать так, чтобы этих видов людей не было. А у нас наоборот. Давайте будем - фонды, желтая пресса. Причем даже не то, что увеличиваем, а создаем условия для увеличения. Косвенно увеличиваем. Потому, мне кажется, здесь вопрос в несколько другом мировоззрении. Например, должно быть больше программ, где говорят сами сироты. Где говорят: «Уйдите, добровольцы. Что Вы с нами делаете?». Раз. Второе, сирота должен сказать, что: «Почему у меня такие проблемы? Кто виноват? Чья ответственность?». Кто виноват, что такая система? Вот эти чиновники, органы опеки. Что надо с ними сделать? Надо спросить: «Будете работать? Не будете - идите нафиг. Мы поставим сюда общественную организацию». Вот какой-то должен быть показательный момент, что сиротство - это плохо. Это отвратительно. Не плохо, потому что не докармливают, воруют. Просто нельзя. Это нельзя, к сожалению, этого у нас нет.

Последнюю передачу я не помню, когда видел на эту тему. Когда сидит воспитатель детского дома и говорит... Я как человек оттуда вижу - да, надо что-то сделать, чтобы ребенок к такому воспитателю больше не попал, чтобы этот воспитатель пошел, переобучился. Они же, воспитатели, бояться потерять эту работу. А собрать это количество, которое адекватное - поработали - выгнали за то, что пытались что-то изменить. 50 воспитателей этих считают, что не надо детских домов. А у нас как? Трансляция положительного опыта в детском доме в Барнауле, трансляция лучшей адаптации... Я был в одном институте, который занимается проблемой адаптацией детей-сирот. Я сижу, выпускник детского дома, мне все понятно. Выходит Галина Васильевна Петрова - директор детского дома, передовой опыт по адаптации детей-сирот. Какой-то значок висит. «В нашем детском доме столько-то детей сирот». «Наши дети умеют гладить брюки». Слайд - два ребенка держат брюки, один гладит. Аплодисменты в зале. Я говорю: «А когда он выйдет из детского дома и ему нужно будет в туалет...». И институт - сидит доктор наук, профессор,аплодирует этой тетке - она не понимает, что это не адаптация, потому что она благодаря этим детям учила...и будет продолжать понимать. Она будет зарабатывать, но не будет понимать, что эти дети готовятся к глажке брюк в тюрьме. Потом следующий слайд - сидят дети, мальчик под странную рэперскую музыку «Мы учимся делать блины». Берет блин, который лежит в стопке, кусает, обратно его кладет. Откусанный блин, взятый грязными руками, кладет его обратно. Сует руки в карманы. «Лучший передовой опыт по адаптации в этом детском доме, мы его будем перенимать, другим передавать. О чем речь. Потом сидят две кандидатки создали модели. «Вот ребенок - вот среда.

Среда такая большая, нужно, чтобы вот здесь был человек, вот здесь, вот здесь». И пока он дойдет, он научится, чтобы вот в эту массу войти. У него должны быть мозги такие, чтобы раз - и сюда. Нет же, надо создать одну подушку безопасности, другую. «Мы проводили опыты. Нам нужны ресурсы, вот это, это. Нам нужен грант». Вы на этих детях имена себе делаете. Вот основная проблема России - заработок на детях-сиротах. И хватит этим фондам раздавать деньги. Фондов эти деньги возьмите, чтобы самим менять общество. Органы опеки возьмите и вывезите куда-нибудь в Финляндию. Дело в том, что голос детей-сирот как таковой не слышен. Значит, во-первых, нет банка данных детей-сирот, во-вторых, непонятно, куда они все деваются, они рассеиваются, это не контролируется, конкретного органа, отвечающего за детей-сирот нет. И проблема в том, что услышать проблемы детей-сирот общество не может. Кто пишет о сиротстве? Какой-то общественник, который никакого отношения не имеет. Который доктор. Почему, если он доктор, то не лечит больных, а занимается сиротами? А потому что статусней. Он покрывает пол-России своими действиями. Какими действиями? Они берут ребенка из какого-то Кукуева, везут в Москву для того, чтобы обучить профориентации. Возьмите эти деньги, отнесите в детский дом, обучите специалиста, сотрудниц детских домов, дайте им зарплату и уйдите нафиг из детского дома, навсегда. Нет. «Мы возьмем этих детей, повезем в Москву, покажем Красную Площадь. А эти воры, негодяи из детских домов - они воруют, безграмотные, необразованные. Но мы берем деток, везем их» А потом после Москвы они приезжают офигевшие, что видели эту Москву. Бегут в Москву. Почему столько беспризорных в Москве? Потому что они знают, что в Москве прокормиться можно.

Пример, обязательно впишите. Был в одном городе, был мониторинг. «Ну, вот Вы участвуете в жизни детей-сирот. Как?». «Ну, мы занимаемся их профориентацией, мы обучаем их». «Хорошо», - говорю я, - «вы едете на автобусе в детский дом и все погибаете. Кто будет обучать детей-сирот профориентации?». У нее отпадает челюсть, и говорит: «Мы не можем погибнуть, потому что мы едем к детям-сиротам проводить профориентацию». Мертвая пауза. Я говорю: «Вы чего, Бог что-ли? В конечном итоге, Вы должны последний раз доехать до детского дома, обучить сотрудниц профориентации и больше там не появляться. Не лязгать своими ляжками. Вы зачем?». «Ну, мы же благотворительный фонд, нам же перечисляют». «Мать вашу, сделайте так, чтобы последний раз перечислили - и уезжайте. У Вас дети есть?». «Да, я беременна». «Ну, так и сидите дома». Что это такое? Это феномен. Потому что все валят в благотворительные фонды, организации Гордееву, политики валят. А почему валят? Потому что все бедные, несчастные. А разбираться в том, что бедные, несчастные не сироты, а воспитатели - никто не хочет.

Интервьюер: Как следует выстраивать коммуникационную компанию, какие моменты нужно освещать - это проблемы детей-сирот, как им нужно помогать, как к этому относиться и т.д.? Это последний вопрос.

Респондент: Я могу сказать одно - что не надо ничего начинать, ничего не получится, потому что для того, чтобы это сделать необходима не рекламная компания, не вложение денег, а необходима государственная воля изменения прогнившей ситуации. И трата денег будет впустую. Мы в очередной раз похлопаем и скажем, какие баннеры появились. Впустую. Поэтому, это мой пессимизм, поскольку я наблюдаю, и говорить, что эти деньги лучше отдать НКО или на эти деньги всех сотрудниц органов опеки отправить в монастыри в монашки - не решит проблему. Здесь комплексный государственный многогодовой, может быть даже десятилетиями работа по изменению сознания; и сотрудниц государственных органов власти, и общественности, и семей, которые растят своих детей и не хотят, чтобы они попали в детский дом, и семей, которые хотят детей-сирот в семью, но им нужна помощь. Всё остальное - это просто в пыль огромные государственные деньги. Разворованы будут. Отданы PR-компаниям бестолку. Поэтому я не вижу здесь никакой перспективы. Я вижу перспективы в государственной системе, опять же, в самофинансирующейся системе. Она работает за деньги, ей надо переподготовить и переобучить сотрудников органов опеки. Всё. За её же деньги, за её же мотивацию. Зачем ей, сидя дома, видя в программе «Здесь и сейчас» о том, как она завтра должна выйти на работу, как она должна встать. Всё.

Специально для сайта «Успешные сироты РУ»