ЛИХАЧЕВА: Доброе утро. Вы слушаете "Финам FM", меня зовут Елена Лихачева, здравствуйте. "Пока ты живешь в детском доме, - говорит наш сегодняшний герой, - а после него - в общаге, на улице, абы где - ты никому не мешаешь. Но как только ты состоялся, прежние доброжелатели начинают брызгать на тебя слюной: "Отчего же ты не сдох раньше, мальчик? Ты теперь мешаешь нам. Что ты говоришь, ты - человек оттуда, откуда не высовываются, а ты высунулся. Ну, так получи"". Наш сегодняшний гость себя называет успешным сиротой.
ГЕЗАЛОВ: Выпускником детского дома.
ЛИХАЧЕВА: Да. Некоторые называют его детдомовским выскочкой. Честно говоря, мне даже сложно представить, что есть такие люди, которые могут себе позволить такое отношение к нашему сегодняшнему гостю. Тем не менее, они есть. Я больше чем уверена, что среди наших слушателей, среди нашей аудитории, таких людей не найдется, потому что наш сегодняшний герой действительно успешный человек. Доброе утро.
ГЕЗАЛОВ: Доброе утро. Здравствуйте.
ЛИХАЧЕВА: Давайте сначала послушаем рубрику "Статус".
ГЕЗАЛОВ: Давайте.
Статус: Александр Гезалов, председатель общественной молодежной организации "Равновесие", консультант социального Центра "Попечение", идеолог и руководитель проектов помощи детям-сиротам, координатор строительства храмов.
Как это делалось: Выпускник детского дома. Служил на атомной подводной лодке торпедистом. После получил пять образований: окончил три ПТУ, Карельское театральное училище и Карельский Государственный Университет по специальности "социальный работник". В 1999-м создал молодежную общественную организацию "Равновесие", которая помогает детям-сиротам и выпускникам детских домов. Шеф-редактор сайтов sirotinka.ru, stopabort.ru, Союза выпускников детских домов России - uspeshnye-siroty.ru. Автор книги о жизни детей-сирот "Соленое детство". Построил шесть православных храмов. Награжден государственными, церковными и ведомственными наградами. Женат, воспитывает сына и дочь.
ЛИХАЧЕВА: Еще раз доброе утро, Александр. Скажите, пожалуйста, может быть, вы несколько преувеличиваете такое отношение? Честно говоря, у меня в голове не укладывается. Мы сейчас послушали обо всех ваших достижениях, учитывая то, что вы, действительно, выросли без родителей, вы выросли в детском доме, да даже если бы и без этих обстоятельств - это достойно исключительно уважения. Это отношение, может быть, изнутри просто у вас как-то идет? Оно какое-то просто ваше внутреннее, оно не основывается на фактах?
ГЕЗАЛОВ: Да нет, дело в том, что это не некая заноза, которая мне мешает, незаметная, невидимая. Дело в том, что в благотворительности есть определенная некая соревновательность - друг другу несколько завидуют, кто-то где-то успешен, где-то - не успешен. Но когда успешна организация, которая создалась, и не рос руководитель в детском доме - это одно. Делай себе, что хочешь. А когда ты сам вырос в детском доме и помогаешь этим же детдомовским, возникает вопрос: а как так получилось, что ты состоялся? Мы-то работаем, много чего делаем...
ЛИХАЧЕВА: А ты без нашего участия состоялся?
ГЕЗАЛОВ: Да. Это одно. А второе - где еще такие? Мы столько денег вкладываем, ездим по детским домам, работаем... Мне кажется, что в этом есть некий такой тревожный звонок для многих, кто этим занимается: почему так мало Гезаловых, Астафьевых, Матросовых, Губенко - которые выросли в детском доме. Мне кажется, что для многих было бы желательно, чтобы сирота был за этим бруствером, куда можно закидывать гуманитарную помощь и тем и довольствоваться. А когда я, например, говорю о том, что многие благотворительные фонды совершают какие-то противоправные действия в адрес детей-сирот, врываясь в их пространство - это звучит несколько, извините, как наезд.
ЛИХАЧЕВА: Понятно. Знаете, мы сегодня обязательно будем очень много говорить о современном состоянии благотворительности нашей российской. Мне бы очень хотелось услышать ваше личное к этому отношение: куда мы вообще движемся, ваши личные претензии, не побоюсь этого слова. Но мне самой, и для наших слушателей, хотелось бы поговорить про вас. Вы позволите несколько вопросов задать про ваше детство?
ГЕЗАЛОВ: Пожалуйста, конечно.
ЛИХАЧЕВА: Если это не скрытая тема.
ГЕЗАЛОВ: Нет, это не скрытая информация, она вся доступна, и я не стесняюсь того, что я вырос в детском доме.
ЛИХАЧЕВА: А каким образом вы туда попали?
ГЕЗАЛОВ: С рождения, по отказу.
ЛИХАЧЕВА: С рождения. От вас отказались сразу, да?
ГЕЗАЛОВ: Да, мама отказалась. Ну, лично я не считаю, что это что-то... Значит, какие-то были обстоятельства.
ЛИХАЧЕВА: То есть вы не осуждаете ни свою мать, ни отца?
ГЕЗАЛОВ: Нет, ни в коей мере.
ЛИХАЧЕВА: А вы их знаете вообще?
ГЕЗАЛОВ: С матерью мы общались после выхода из детского дома. Но, когда я с ней встретился, я понял, что надо идти своим путем, потому что я приехал, меня встретил равнодушный человек. Притом, что она - мать, я это воспринимаю и понимаю, но это человек, который меня не растил, а мать - это та, которая растит.
ЛИХАЧЕВА: Да.
ГЕЗАЛОВ: Конечно, родила, это понятно, но все-таки дать какие-то знания, навыки, компетенции, заложить какие-то ценностные установки, нравственные, она этого не сделала. Поэтому я ее уважаю, помогаю материально, а так чтобы мы общались...
ЛИХАЧЕВА: Вы даже помогаете ей материально?
ГЕЗАЛОВ: Конечно, ну а как? Она же мать.
ЛИХАЧЕВА: Понятно.
ГЕЗАЛОВ: Пусть даже...
ЛИХАЧЕВА: Просто физиологическая?
ГЕЗАЛОВ: ...Потерявшаяся во времени и в пространстве, ну, бывает всякое.
ЛИХАЧЕВА: Я поняла вас, хорошо.
ГЕЗАЛОВ: Поэтому...
ЛИХАЧЕВА: То есть вы с рождения там?
ГЕЗАЛОВ: ...Да, получилось так, что я оказался в детском доме, прошел все этапы от дома ребенка и до нескольких детских домов, и потом как бы оказался уже на свободе, от которой многие мои содетдомовцы задохнулись.
ЛИХАЧЕВА: Что вы имеете в виду?
ГЕЗАЛОВ: Когда ты живешь в рамках детского дома, есть стены, есть руководящий состав, воспитатели. А когда ты выходишь, ты же воспринимаешь жизнь как некое что-то новое, как огромный океан, бросаешься туда, и, если у тебя твой челнок пробит отсутствием знаний, нет паруса, нет хватки, нет хорошей тельняшки, которую можно иногда рвануть, то ты тонешь и погибаешь в этом море. А сегодня ведь море какое, океан какой? Вызовы постоянные общества, которое не всегда готово принять человека, который вышел из социальной среды. Поэтому можно и задохнуться свободой, если сказать так, что не воспринимать то, что вокруг есть и создать свой мирок, и в нем жить, как тот карась, который жил и прожил в своей норе. Но вот я высунулся.
ЛИХАЧЕВА: А с какими ощущениями вы вспоминаете свои детдомовские годы? То есть вам там было как?
ГЕЗАЛОВ: Если говорить правдиво, я бы не хотел, чтобы у других детей было такое детство. К сожалению, у меня такое детство было, и жестокое, жесткое. Иногда я даже не понимал, почему именно мне это...
ЛИХАЧЕВА: За что, да? Вопрос такой, да, возник?
ГЕЗАЛОВ: ...За что меня там мордуют, почему я в побеге, почему мне не хочется в детском доме сидеть, а хочется как-то от этого... У меня были такие мысли: скорей бы куда-нибудь улететь, я очень верил в некие волшебные моменты, что раз ты - и все. Но, к сожалению, жизнь очень реальна, и поэтому не получилось раствориться, и все шестнадцать лет я отбыл там.
ЛИХАЧЕВА: А сколько детдомовских этих заведений вы сменили?
ГЕЗАЛОВ: Около десятка.
ЛИХАЧЕВА: Около десятка?
ГЕЗАЛОВ: Около десятка, да.
ЛИХАЧЕВА: Кстати, мне всегда было интересно, а с чем связан переход ребенка из одного детдома в другой? Это какая-то ротация должна происходить? Или почему? По возрасту? Как это происходит? То есть, мне кажется, это как-то вот прижился, вроде дом у тебя там.
ГЕЗАЛОВ: А вас не видят, вас же не видят конкретно, что вы - детдомовский ребенок. Вы просто где-то на бумаге, и вот эта бумага перемещается, а вы как вслед за бумагой, вы - бумага.
ЛИХАЧЕВА: Понятно. То есть десять раз вас мотали из одного, в другой, прижился, не прижился...
ГЕЗАЛОВ: Да, на самом деле, это очень страшно, потому что ты приходишь в другой детский дом, а там своя иерархия...
ЛИХАЧЕВА: Да.
ГЕЗАЛОВ: ...Свое встраивание, свои проблемы. Я физически был недостаточно крепким, маленький ростом. Естественно, я попадал сразу под пресс.
ЛИХАЧЕВА: И так десять раз?
ГЕЗАЛОВ: И так десять раз, как об асфальт. Поэтому, конечно, проблема есть, и, когда говорят о том, что... Вот мне там пишет кто-то: "Как бы помочь перевести ребенка из одного детского дома в другой?" Я говорю: "Зачем? Для чего?"
ЛИХАЧЕВА: Не трогайте его, да.
ГЕЗАЛОВ: "Пусть он там вживается, помогите ему, если есть какие-то проблемы. Вы же его, получается, с одной планеты перемещаете на Юпитер, а он до этого был на Луне". Надо тоже это понимать, что ребенок... Вот такие обстоятельства. А ведь по-разному же попадают в детский дом, - кто-то попал с улицы, кто-то там с рождения. И вот это все смешение детское, там выстраивает свою иерархию. Кто-то, более жесткий, занимает более высокую, кто-то послабее - он там такой зайчонок, и так далее. Поэтому, конечно, в этом смысле надо понимать, что это - дети, а не бумага, которую можно скомкать, бросить в угол, не попал в урну - промазал. Поэтому так.
ЛИХАЧЕВА: Вы знаете, я вот сейчас с вами разговариваю, я понимаю, что человек вы начитанный и образованный. То есть вы говорите так, что это становится понятно сразу же, в начале беседы. Вы вообще чем занимались в детском доме? Вы книжки, что ли, читали?
ГЕЗАЛОВ: На самом деле, в детском доме книжек никто не читает, потому что это не мотивировано никак. Для чего ты читать будешь книжку? Это одно. Второе: если вы придете в детдомовскую библиотеку и спросите библиотекаря, что там происходит, чаще всего, какие-то праздники, - собрали, о чем-то поговорили, на какой-то факт, 9 Мая или еще что-то. Понятно, что это сложно, но то, что дети строем туда ходят и читают Тургенева, Лескова, Бунина, - это сто процентов нет. Я могу сказать, что, видимо, так получилось, что после детского дома я успел как-то донабрать, потому что, когда я вышел из детского дома, я был такой же пустой совершенно, как барабан, по которому стучишь, и звук пустой.
ЛИХАЧЕВА: А в основном барабаны выходят, да.
ГЕЗАЛОВ: Барабан, да, и ты выходишь, и пустой звук. И за короткий период, когда я оказался в общежитиях, еще в каких-то ситуациях, и соприкоснулся с этой действительностью, я понял - если я не буду самообразовываться очень быстро, то я так и буду...
ЛИХАЧЕВА: Наверстывать, да?
ГЕЗАЛОВ: ...Так и буду барабаном. Много читал, занялся гитарой, занимался боксом, футболом, достиг определенных результатов, званий и так далее. Просто очень быстро это надо было сделать, иначе бы я стал вот этим барабаном, который всю жизнь стучит, который гудит, как сейчас на стадионах, и все заглушает в тебе, внутри. А потом, когда ты начинаешь... Представьте, вы - домашняя девочка, а я - детдомовский ребенок, пустой барабан. Мы начинаем общаться. Мало того, что у меня нет жилья, мало того, что у меня с образованием проблемы, мало того, что я одет непонятно как, и мы начинаем с вами говорить. Это только в песне Крылова - "повстречала мама своего отца", когда он был бандит, а она сидела на окошке, и это совсем другая история. Это история таким образом сложилась, что я был вынужден, иначе - все. Мой брат, например, младший, он же десять лет отсидел в тюрьме.
ЛИХАЧЕВА: После детского дома?
ГЕЗАЛОВ: После детского дома. Почему так произошло? Потому что этот пустой барабан пошел и начал стучать, грубо говоря, звенеть. И нашлась эта вся система, которая его услышала и сказала: "А нам такие нужны". Он там подрался с кем-то, его - хоп, на него что-то навесили, десять лет в тюрьме. За что? За то, что система не подготовила его к самостоятельной жизни, за то, что он не начитан, за то, что он не образован, за то, что он некомпетентен, за то, что кучу всяких разных получал непонятно за что подарков и так далее. На выходе из детского дома есть всего один диплом - об образовании. Диплом достаточно безотносительный, потому что, если четверку воспитанника детского дома сравнить с четверкой домашнего ребенка, это двойка. А ведь нет такого социального ЕГЭ, когда ты выходишь из детского дома, и тебя проверяют на твою компетентность, - что ты умеешь, что ты знаешь. Не кашу сварить, не носки зашить - не это главное, а что у тебя внутри, насколько ты боец, насколько ты готов противостоять трудностям, проблемам, умение держаться, сдерживаться, не сжимать кулак чаще всего.
ЛИХАЧЕВА: И вы думаете, домашние дети все это умеют?
ГЕЗАЛОВ: По крайней мере, есть кому позвонить, обратиться.
ЛИХАЧЕВА: Конечно, да.
ГЕЗАЛОВ: К бабушке, к дедушке, скрыться где-то, еще что-то. Если он захочет, он это сделает. А детдомовский даже если захочет, этого сделать не может, потому что исторически это не сложилось.
ЛИХАЧЕВА: Но вы же сделали? А почему вы сделали, как вы думаете? Почему у вас получилось? Действительно, очень мало успешных выпускников, ну очень мало, это такая, на самом деле, больная действительно проблема...
ГЕЗАЛОВ: Заноза.
ЛИХАЧЕВА: Заноза, да. И вы правильно в начале программы сказали - благотворителям следует задуматься об этом. Почему так много денег вкладывают сейчас, достаточно много...
ГЕЗАЛОВ: Вбухивается, да.
ЛИХАЧЕВА: ...Вбухивается денег, а результат где?
ГЕЗАЛОВ: Результата нет.
ЛИХАЧЕВА: Вы же правильно написали, почему не создается банк выпускников детских домов? А потому что, если создать, то ведь вся картина сразу выльется наружу, да?
ГЕЗАЛОВ: Да, куда мы движемся.
ЛИХАЧЕВА: Куда? А результат - практически зеро. Хорошо, мы об этом поговорим еще, почему результат таков. Но у меня есть сейчас вопрос следующий. Почему, как вы думаете, получилось у вас? Вы такой особенный, что ли?
ГЕЗАЛОВ: Да нет, я могу сказать, что я даже был совершенно такой посредственный ребенок, я это понимаю. Если оглядываться назад, я понимаю, хотя я до первого-третьего класса учился на одни пятерки, но наступает момент, когда учиться немодно, когда учиться неинтересно, когда ты начинаешь понимать, что все равно суп будет, кровать есть...
ЛИХАЧЕВА: Мотивации - ноль, да?
ГЕЗАЛОВ: Мотивации - ноль. Естественно, я съехал на двойки, на тройки. Есть такой показательный момент: когда я заканчивал уже университет, и у меня была работа дипломная об адаптации детей-сирот в современном обществе. Я, выпускник детского дома, который это прошел, отлично знаю, сделал эту работу, и, когда начал ее сдавать, госэкзамен я сдал на "пять", и мне поставили четверку. Я потом спрашиваю: "А почему поставили четверку?" Ко мне женщина одна подошла из комиссии и говорит: "А руководитель комиссии сказал: "Ну не может быть так, чтобы выпускник детского дома об этом знал хорошо".
ЛИХАЧЕВА: А кому об этом еще знать хорошо?
ГЕЗАЛОВ: Да, об этом должен знать специалист. Выпускник детского дома - не специалист, понимаете? И поставили "четыре".
ЛИХАЧЕВА: Чушь какая.
ГЕЗАЛОВ: Потом они ко мне подходили, эту книгу у меня взяли, она сейчас в этом же университете лежит в библиотеке, студенты за ней носятся, потому что собрать такую базу информации о том, что происходит в современной России по адаптации детей-сирот, какие проблемы есть, какие болевые точки... К примеру, если говорить об официальной какой-то информации, государство выделяет четыре точки, я выделяю 20.
ЛИХАЧЕВА: Давайте на одну минуточку мы прервемся, а потом поговорим обо всех-всех болевых точках, обо всех образованиях, а их, кстати, у вас пять, которые вы получили-то?
ГЕЗАЛОВ: Да.
ЛИХАЧЕВА: И, конечно, мы будем говорить сегодня, в основном, и о вас, и о проблемах адаптации - о том деле, которым вы занимаетесь. Я еще раз представлю нашего сегодняшнего гостя: у нас сегодня в гостях председатель общественной молодежной организации "Равновесие", консультант социального Центра "Попечение", идеолог, тактик, руководитель проектов помощи детям-сиротам и выпускникам детских домов, координатор строительства храмов, их было построено уже целых шесть.
ГЕЗАЛОВ: Шестой сейчас...
ЛИХАЧЕВА: Да, сейчас шестой строим, об этом тоже мы сегодня будем говорить в программе, Александр Гезалов. Мы буквально через одну минуту вернемся в студию "Финам FM".
ЛИХАЧЕВА: И снова доброе утро, сегодня в программе "Они сделали это", Александр Гезалов, известный общественный деятель и храмостроитель, лауреат многочисленных наград, автор книги "Соленое детство", бывший детдомовец. Еще раз доброе утро, Александр.
ГЕЗАЛОВ: Доброе утро.
ЛИХАЧЕВА: Еще раз спасибо за то, что вы к нам сегодня приехали. Итак, вы сказали, что государство в проблеме адаптации детей-сирот выделяет четыре болевые точки, вы выделяете в пять раз больше.
ГЕЗАЛОВ: Более 20-ти, естественно.
ЛИХАЧЕВА: Да, в несколько раз больше, более 20-ти. Мы, наверное, вряд ли сможем обозначить, и поговорить по каждой болевой точке...
ГЕЗАЛОВ: Обо всех, да.
ЛИХАЧЕВА: Да, но самые основные назовите, пожалуйста.
ГЕЗАЛОВ: Понимаете, государство не считает, что коммуникация, то есть умение договариваться, умение находить общий язык, является основным. Я считаю, что это основное, потому что когда ты в рамках своего социума общаешься со своими же однопалатниками, однокамерниками (так это можно грубо назвать), и когда ты выходишь в общество, которое живет совсем по другим законам, с совсем другой историей, семейной историей, традиции имеет - много чего - ты, конечно, понимаешь, что возникает это... Мы становимся глухонемыми, мы друг друга не слышим. И, конечно, после того, как ребенок... Это уже второй момент, да?
ЛИХАЧЕВА: Да.
ГЕЗАЛОВ: Когда ребенок в рамках детского дома был управляем, постоянно направляем, он ищет уже...
ЛИХАЧЕВА: Руководителя?
ГЕЗАЛОВ: Руководителя, авторитет для себя, и кого он чаще всего находит? Бывают, что, конечно, и нормальные люди. Но в связи с тем, что такое многообразие людей, и есть те, которые этим просто активно пользуются - бизнес, и, соответственно, получается, что на щелчок ловится такой ребенок, потому что он ищет, ему нужны эти приспособления. И потом оказывается, что это для него становится губительно. Потом, момент имущественных всевозможных дел. Да, конечно, вы говорили о том, что в семье, чего-то, как-то, зачем, но, по крайней мере, знает, что у него есть...
ЛИХАЧЕВА: Есть куда притулиться в любом случае, да.
ГЕЗАЛОВ: Да, а этот что? Или когда, например, ребенок выходит из детского дома, вопрос с родителями. Этот вопрос - один из ключевых вопросов, на самом деле, потому что в рамках детского дома это вообще тема. Неужели государство задумывается о том, что нужно всячески постараться наладить коммуникацию между ребенком и родителем?
ЛИХАЧЕВА: А нужно?
ГЕЗАЛОВ: Обязательно.
ЛИХАЧЕВА: Даже если они, условно говоря, таки плохие мама и папа?
ГЕЗАЛОВ: Он же все равно выйдет. Какая разница, он же выйдет, он же туда пойдет, а у него знаний...
ЛИХАЧЕВА: И все идут, да?
ГЕЗАЛОВ: А куда?
ЛИХАЧЕВА: То есть все выходят, и начинают искать своих?
ГЕЗАЛОВ: Искать, конечно, это нормально, это зов крови - раз; во-вторых, иллюзии, которые сформировались в рамках... Государство разве об этом думает? Нет. Оно говорит: "Мы вас воспитываем, кормим, одеваем, поим, сейчас переместим следующую среду - ПТУ или высшее учебное заведение, а дальше как пойдет, 23 года - извините, до свидания". И вот ребенок выходит с детского дома, и он приходит туда, а там швах, готов он к этому шваху или не готов?
ЛИХАЧЕВА: Как у вас, например, получилось?
ГЕЗАЛОВ: Ну, у меня вообще был швах, то есть мне вообще некуда было прийти. Слава богу, что я сам нашел, директор не давал никаких документов, она говорила - твои родители алкоголики, еще что-то, ты это... Но она не была алкоголичкой, просто так случилось. А иллюзия висит, что мама-то добрая, хорошая, что она...
ЛИХАЧЕВА: Она просто запуталась?
ГЕЗАЛОВ: И мало того, что она еще и миллионерша, она просто потеряла в поезде. Это понятно - защита ребенка. Эта тема, в любом детском доме, она подвисает просто каким-то огромным-огромным шаром, и чтобы этот шар хорошо полетел, нужно этому ребенку эти иллюзии либо снять, либо каким-то образом ограничить, либо сказать: "Вася, ты будешь жить здесь вот так, здесь вот так, готовься". Они же сразу что на выходе все свои пособия? Либо машину покупают, я говорю: "Что за машина за 10 тысяч рублей?"
ЛИХАЧЕВА: Господи!
ГЕЗАЛОВ: Это потому, что хочется, как там у Высоцкого есть - "очень хочется, плевать, что она наводчица". Это все мешает, это все не дает жить, качественно жить, это же тоже стандарт жизни, и под этот стандарт ребенок не подпадает. Я сейчас вхожу в рабочую группу в Общественной Палате по стандартам и услугам. Такого понятия как "стандарты и услуги" в России вообще нет.
ЛИХАЧЕВА: А уж тем более в такой сфере, конечно, да.
ГЕЗАЛОВ: А до таких дел - тем более нет, понимаете?
ЛИХАЧЕВА: Буквально на три минутки мы прервемся. Еще раз представлю нашего сегодняшнего гостя - Александр Гезалов, председатель общественной молодежной организации "Равновесие", координатор строительства храмов, сейчас строится уже шестой храм, Александр руководит несколькими действительно действующими, такими действенными и работающими благотворительными проектами, мы об этом сегодня поговорим в следующей части нашей программы. Сразу после кратких новостей мы вернемся в студию "Финам FM".
ЛИХАЧЕВА: И снова доброе утро, у нас сегодня в гостях известный общественный деятель, храмостроитель, лауреат многочисленных наград, автор книги "Соленое детство", бывший детдомовец - Александр Гезалов. Сегодня в программе "Они сделали это", еще раз доброе утро.
ГЕЗАЛОВ: Доброе утро.
ЛИХАЧЕВА: Александр, давайте продолжим.
ГЕЗАЛОВ: Если говорить о специалистах, ведь недостаточно быть психологом, дети сами круче психолога.
ЛИХАЧЕВА: Да?
ГЕЗАЛОВ: Ну, конечно. Представьте, постоянно к тебе ходят, постоянно ты общаешься, ты это видишь, тут это эта тетенька, тот дяденька, тот... Набрался этого опыта за 12... Дети...
ЛИХАЧЕВА: Просекают на раз, да?
ГЕЗАЛОВ: На раз, да. Сразу видят, что, где, как. Одета у нее "юбка до одной полосы" - соответственно, понятно, что человек не понимает, куда он пришел и значит, его можно разводить. Так включается "сиротская машинка" - и понеслось. Они же включают этот режим.
ЛИХАЧЕВА: Не поняла. Что за "юбка до одной полосы"? Что это такое?
ГЕЗАЛОВ: Когда они полуголые эти добровольцы приходят в детский дом. Надо, извините меня за выражение, понимать, куда ты приходишь. Что эти дети тоже смотрят, контролируют. Ты ушла, но ты навсегда в этом детском доме осталась. Как бы там не было, потому что о тебе поговорили. А потом через пять... "помню, там Люська была". Все. Поэтому надо культуру поведения пребывания в детском доме формировать. Пока она не сформирована.
ЛИХАЧЕВА: У нас вообще есть учебные заведения, где учат именно на таких специалистов?
ГЕЗАЛОВ: Нет.
ЛИХАЧЕВА: Именно с такой спецификой?
ГЕЗАЛОВ: Нет.
ЛИХАЧЕВА: Нет?
ГЕЗАЛОВ: Нет. Даже если взять сотрудника из детского дома: не написано, что она воспитатель детского дома в дипломе. Это, чаще всего, какая-то совсем другая специальность. Я считаю, для того чтобы качественно заниматься этими детьми, нужна новая рабочая специальность - как адаптолог. Человек, который не занимается обучением готовке, как погладить брюки, еще что-то, он знает психологический портрет и все те отсутствующие компетенции, навыки умения. И за счет этого умеет ребенка встраивать в систему, за счет коммуникации с этой системой, за счет умения договориться со всеми институтами, которые окружают ребенка. А у нас получается, что "так, ты давай тут, ты давай там", а еще хуже того: "мы сами за тебя сходим, а ты сиди, жди, пока мы примем какое-то решение". Ответственность.
ЛИХАЧЕВА: Не было у вас мысли: действительно создать какие-то двухгодичные курсы этих адаптологов, для людей с уже высшим образованием? В данном случае, мне кажется, что даже педагогическое высшее образование, наверное, не ключевую роль играет?
ГЕЗАЛОВ: Я вам скажу: я считаю...
ЛИХАЧЕВА: Вы наверняка могли бы это сделать, и я вам скажу, что наверняка очень многие люди подтянулись бы.
ГЕЗАЛОВ: Нет.
ЛИХАЧЕВА: Нет? Думаете, нет?
ГЕЗАЛОВ: Это очень сложно. Зарплата небольшая - это раз. Я читаю лекции студентам в университетах, и в конце каждого...
ЛИХАЧЕВА: Каким?
ГЕЗАЛОВ: Социальных курсов. Четвертый, первый... И, кстати, разницы между четвертым и первым никакой, потому что они о жизни детей сирот не знают ничего. Это надо копать, глубоко идти, нужна информация. Информации крайне мало. Мы ведем сайт uspeshnye-siroty.ru. Я каждый день мониторю интернет-информацию, что происходит с сиротами, какие деформации общественные, в том числе и государственные происходят. И вижу, что информации крайне мало, вообще нет. И я когда читаю им лекции, я говорю: "Ребята, вы сейчас учитесь на четвертом-пятом курсе. Пойдете работать в социальные учреждения?" 99% говорит: "Нет". Потому что мы понимаем, что платить будут мало, статус никакой, уважения никакого. И они просят, чтобы у них в дипломе было написано: менеджер там каких-то чего-то, чтобы с этой корочкой попасть в кадровые службы всевозможных бизнес-структур. Кто тогда туда пойдет? Кто тогда адаптолог, человек, который захочет гореть сердцем за проблемы этих детей?
ЛИХАЧЕВА: Может быть, по каким-то другим признакам поискать таких людей?
ГЕЗАЛОВ: Каким?
ЛИХАЧЕВА: Может быть, это должны быть взрослые люди.
ГЕЗАЛОВ: Может быть бывшие выпускники.
ЛИХАЧЕВА: Может быть, бывшие выпускники. Может быть, надо попробовать?
ГЕЗАЛОВ: Но на них будут прыгать, их будут там это... Выскочка, и так далее. Здесь есть проблема, и, к сожалению, государство не делает апгрейда деятельности детского дома. Например: чтобы специалисты из детского дома не раз в пять лет проходили переподготовку, а раз в год, хотя бы. Они же - раз в пять лет. Вы представьте, она работает пять лет, она один раз была на этом...
ЛИХАЧЕВА: Конечно.
ГЕЗАЛОВ: А дети совсем другие, вызов-то совсем другой, проблемы совсем новые. Была проблема: дети дышали клеем, проблема ушла. Сейчас начали пить пиво и водку. Чем дальше пойдет, понимаете? Куда вектор... Как этот вектор останавливать? За счет чего - за счет знаний. Знаний мало. Мы получаем ситуацию неуправляемости.
ЛИХАЧЕВА: Подождите, а что делать, для того чтобы кардинально подвинуть эту ситуацию?
ГЕЗАЛОВ: А это уже совсем...
ЛИХАЧЕВА: Можно ли нарастить, скажем, престиж? Понятно, что зарплату повысить можно. Это такая механическая вещь.
ГЕЗАЛОВ: Да.
ЛИХАЧЕВА: Если государство поднапряжется, может это сделать без особого усилия для себя. Я представляю себе, что, наверное, это будет сделано, может быть, даже скоро. Но ведь это только один небольшой пункт. А вот, скажем, нарастить этот престиж? Как вы придумали это слово - "адаптолог"?
ГЕЗАЛОВ: Да, адаптолог.
ЛИХАЧЕВА: Адаптолога - человека, который работает с детдомовцами. Это вообще возможно?
ГЕЗАЛОВ: Конечно.
ЛИХАЧЕВА: Возможно, как-нибудь набрать этих самых людей, и сделать этот институт, в широком смысле слова, которые могли работать?
ГЕЗАЛОВ: Я даже скажу, уже такие люди есть - это священники.
ЛИХАЧЕВА: Вот, кстати, еще путь.
ГЕЗАЛОВ: Понимаете, дело в том, что... Я сейчас был опять на конференции, много говорили о проблеме адаптации, подготовки, включения систем, подсистем, взаимодействия. И полностью убрали церковь. А ведь по большому счету, священник...
ЛИХАЧЕВА: Это ее прямая обязанность.
ГЕЗАЛОВ: Да. А священник мог бы включиться в эту проблему, в этот вопрос, и совсем в другом качестве выступать. В качестве: советчика, духовного кормления, поддержки. Ребенку-то важна именно такая опосредованная, а не такая, что "на тебе в левую руку бутерброд, а в правую 300 рублей". Надо им туда заглянуть, там же у него плещется, это сосуд... Вода не меняется, постоянно та же. А для того, чтобы она менялась, чтобы она обновлялась, необходимо туда заглянуть. Душа, она тоже страдает и жаждет. Вот здесь вопрос. Потом мне кажется, что сейчас в рамках детских домов, если правильно говорить, даже по расписанию всех тех, кто там работает, там не большой набор, на самом деле тех, кто выступает в ином качестве. Например: от кого в детском доме можно больше всего получить качественную информацию? От нянечек и от вахтерш. Они вообще ни в чем практически не участвуют. Но дети идут именно к ним, они с ними общаются. Наиболее уважаемые люди они. Значит, что нужно сделать: впустить туда в поле такого игрока, за которым дети пойдут. Например: если мы организовали в детском доме футбольную секцию, и там что-то движется, поставить туда не молодого человека 19 лет тренером, а 50-летнего.
ЛИХАЧЕВА: Такого взрослого дядьку, с которым можно поговорить.
ГЕЗАЛОВ: Который говорит: "Ну-ка, отжаться. Так, ты учишься плохо, так иди вон туда. Пинать тебе..." Это большая целая система. Тренеры, руководители кружков. Я сам работал руководителем кружка для глухонемых детей.
ЛИХАЧЕВА: Что вели? Какой кружок?
ГЕЗАЛОВ: Театральный, по системе Станиславского. Подготовка, еще что-то. Дело в том, что этого не хватает.
ЛИХАЧЕВА: Я так понимаю, здесь, конечно, простых решений быть не может.
ГЕЗАЛОВ: Конечно.
ЛИХАЧЕВА: Решения есть, но они сложные. Но они есть, и это очень хорошо.
ГЕЗАЛОВ: Есть.
ЛИХАЧЕВА: В принципе, вы такой человек оптимистичного толка, я так понимаю. Вы понимаете, куда мы вообще движемся?
ГЕЗАЛОВ: Вы знаете, я могу сказать так, если говорить о том, что... Быть Гаврошем, конечно, выгодно. Ты под пулями, такой весь рваный, весь такой замечательный. Но когда ты реально понимаешь, что необходимо входить в систему в качестве, извините за выражение, члена, другого слова не сказать, когда ты встраиваешься, ты входишь в комиссии, в комитеты, в рабочие группы, все равно, каким бы образом... Я последний раз был в Совете Федерации, круглый стол по проблеме иностранного усыновления. Я там единственный был от общественных организаций и выпускник детского дома. Я так и сказал: "Бывших детдомовцев не бывает, раз. Второе: Родина там, где тебя любят". Генконсулу США в России я сказал: "Спасибо, что вы это делаете". Мой голос, не от меня лично, а от того, что кому-то из этих детей будет найдена новая семья, новая территория жизни, которая будет более качественной, нежели то, что сейчас происходит в детском доме. Я не говорю, что детский дом... Но все-таки семья лучше.
ЛИХАЧЕВА: Конечно.
ГЕЗАЛОВ: У вас есть проекты: "Ищу маму", и вы говорите о конкретной книге - "Соленое детство". Мне постоянно пишут, что прочитали книгу, и стало это их действенным инструментом к тому, чтобы пойти и забрать ребенка из детского дома. Можно туда ездить, дарить подарки. Если 5000 добровольцев поехали туда и вернулись без детей - смысл? Если туда уехало 5000, 2000 забрали, стали с ними жить и работать - это качество. А так это туда - раз-раз, а все равно же на выходе...
ЛИХАЧЕВА: А такой вариант: 5000, взяли 2000, и через какое-то время 1000 вернули обратно? Это что такое?
ГЕЗАЛОВ: Это совсем другая проблема. Это, опять же, проблема государства. Подготовка должна быть, сопровождение должно быть, открытость должна быть. Убрать какие-то барьеры, например, закон о тайном усыновлении надо совершенно убрать, и институт усыновления нужно убирать. Какое усыновление...
ЛИХАЧЕВА: Патронаж должен быть?
ГЕЗАЛОВ: Патронат в семье, гражданская позиция, это не модно, а норма. А у нас сейчас: это модно, давайте, побежали, взяли, вернули. Это же не щенок, это уже человек. Причем дети в три года в детском доме, обратите внимание, когда приходят, у них очень такой взгляд, они уже нажились. Понимаете? В четыре года он уже такой повидавший. Ему уже необходим контакт, контакта нет. Он этот контакт утратил. И он такой - сам о себе. Это же печально. И это необходимо, мне кажется...
ЛИХАЧЕВА: На одном из ваших сайтов, кто-то приводил пример, мол, кто-то гулял в торговом центре, и слышал...
ГЕЗАЛОВ: Я гулял.
ЛИХАЧЕВА: Я, кстати, поймала себя на мысли, что я тоже слышала этот ролик, и что-то подобное по телевизору проскакивает: "Усыновить ребенка - просто". Усынови ребенка - знаете, как заведи себе дружочка такого?
ГЕЗАЛОВ: Да. Пирожочка.
ЛИХАЧЕВА: Пирожочка.
ГЕЗАЛОВ: Но это работа...
ЛИХАЧЕВА: Это же чудовищно. За такие вещи надо просто...
ГЕЗАЛОВ: Конечно. Но, видите, ответственности нет. Мы говорили о благотворительности. Запускают какой-то благотворительный проект, никто же его не экспертирует. Например, мне бы сказали: "Саша, проэкспертируй". Я бы сказал: "Ребята, кошмар". Надо сделать то-то. Все же делают, как хотят. Не только мне, а вообще кому-то. Кто во что горазд. Понимаете? Например, в один ярославский детский дом один фонд привез...
ЛИХАЧЕВА: Это то, что вы, наверное, хотели рассказать до кратких новостей? С этого момента.
ГЕЗАЛОВ: Да. Привезли плееры, раздали всему детскому дому. На следующей неделе, через день, весь детский дом гулял: отдыхали, пили, курили. Вместо того чтобы приехать с ноутбуками с какими-то программами, провести мобильное обучение. Дети уже привыкли и ждут, как только ты... "Что ты мне привез?" - говорят они. "А будешь моей мамой?" Идентификация входящего человека - уже как вещь-мешок. Сотовый телефон давай, еще что-то, давай, положи мне деньги на это. Просто развратили.
ЛИХАЧЕВА: То есть просто такие дойные коровы? Развратили сами.
ГЕЗАЛОВ: А потом говорят: "Давайте заниматься адаптацией". Вы его уже превратили в машину, которая запускается и ждет все время, ждет-ждет, она лапает, дадут еще-еще, валите, навалите на меня еще. Еще придут, еще найдутся люди, которые еще навалят. Почему это делают? А потому что те, кто оказывает помощь, не понимают, что они на самом деле ведут подрывную деятельность. И мы, получается, те, кто это понимает, а нас крайне мало, на самом деле, не так много, мы вынуждены их работу исправлять. Получается, мы идем в конфликт с ними, в конфликт с детьми. Мы говорим: "Ребята, мы приехали на сухую, чистые руки, смотри, даже часы сниму. Давайте говорить. Давайте, диалог". "Нам не нужен диалог, дайте нам это". Сложно.
ЛИХАЧЕВА: Кроссовки какие-нибудь?
ГЕЗАЛОВ: И поэтому эти лагеря мы сейчас организуем, всевозможные адаптационные программы. Сейчас мы выпустили первые комиксы в России адаптационные для детей- сирот. Потому что я реально понимаю: ребенок не читает. К нему нужно подобраться, ему нужно, чтобы он уже начал как-то там складывать чего-то в себе, какие-то алгоритмы жизни, действия. Значит, нужно через что-то. Что? Берем оптимальный вариант: комиксы, мультфильмы, какие-то игровые приставки, образовательные кроссворды и так далее.
ЛИХАЧЕВА: Чем отличаются обычные комиксы от комиксов для детей сирот? Там про них?
ГЕЗАЛОВ: Там, во-первых, про них и о них. Заложены многие болевые точки, которые потом складываются. Например: неумение потратить пособие, низкая правопослушность, неумение наладить коммуникацию, вопросы уважения. Тоже очень серьезный вопрос - мат.
ЛИХАЧЕВА: Все те болевые точки, о которых... Они же все матершинники, в основном.
ГЕЗАЛОВ: Это уже нормально для них. Курение, еще что-то, какие-то проблемы. Низкое образование, еще что-то. И мы это закладываем потихонечку. Сейчас следующий комикс у нас будет для девочек. Почему? Потому что есть система, которая работает. Не надо идти в детский дом, создайте продукт. И с этим продуктом пусть работает сама система. А если мы все туда будем ломиться, и бревно в глазу - эти дети. Эффект-то какой? Результат-то какой? Результата нет. Соответственно нужно выстраивать новую технологию - умная благотворительность. Я благотворю и понимаю, что будет результат. Я помогаю, потому что я понимаю, что действительно количество успешных детей будет больше, криминала будет меньше, устроенность будет больше и так далее.
ЛИХАЧЕВА: Слушайте, вы сказали, что вы читаете лекции в нескольких университетах?
ГЕЗАЛОВ: В одном университете.
ЛИХАЧЕВА: В одном университете?
ГЕЗАЛОВ: И еще в институте?
ЛИХАЧЕВА: И в институте. Какую деятельность, именно такую пропагандистскую, вы еще ведете, помимо того, что вы руководите несколькими проектами? Что вы еще делаете?
ГЕЗАЛОВ: У нас есть такой публицистический проект, назовем методический: мы выезжаем в регионы и встречаемся с людьми. Проводим встречи, семинары.
ЛИХАЧЕВА: Семинары такие?
ГЕЗАЛОВ: Тренинги и так далее. Они называются "Соленая Россия". Действительно, проблема, значит, солености. Когда мы приезжаем в какой-то регион, там собираются специалисты, с которыми мы разговариваем, общаемся. Главное - это общение. Донести информацию. Может быть кто-то... К примеру мы говорим о выгоревших воспитателях. Они даже не обижаются. Они говорят: "Да, мы согласны, что мы - выгоревшие. Но для того чтобы наше выгорание не состоялось, нужна какая-то поддерживающая программа". Ее нет. Подошла ко мне женщина, плачет, говорит: "Знаете, Александр, вы сказали... Я 30 лет работаю в детском доме. Сказали про меня - я выгорела 25 лет назад". Они не понимают...
ЛИХАЧЕВА: Обычно это происходит через четыре-пять лет? Это обычно...
ГЕЗАЛОВ: Да, конечно. Сложно всегда...
ЛИХАЧЕВА: И все. Дальше просто психика закрывается, потому что невозможно?
ГЕЗАЛОВ: Иначе - все. Понимаете? Либо тебя выдавит система, если ты будешь продолжать, либо ты просто сломаешься. Потому что нужна подпитка, воздух. Например, если брать один из проектов, о них говорили, храмостроение: рядом с интернатом для глухонемых детей мы построили церковь. Духовный выход.
ЛИХАЧЕВА: Александр, а где вы деньги берете, для того чтобы строить один храм, другой, сейчас шестой?
ГЕЗАЛОВ: Ходим, бродим.
ЛИХАЧЕВА: Ищите?
ГЕЗАЛОВ: Ищем.
ЛИХАЧЕВА: Ищите, убеждаете?
ГЕЗАЛОВ: Я скажу, что на пятой минуте разговора уже понятно...
ЛИХАЧЕВА: Дадут или не дадут?
ГЕЗАЛОВ: Не то что дадут - не дадут, насколько внутренне человек настроен на какую-то сопредельную волну. Если с ним начинаешь говорить, а он думает: "Вы знаете это все, мне надо, чтобы я видел PR и радость. Поэтому все ваши предложения и сложные эти программы, комиксы, в общем, мне не надо. Мне надо, чтобы я пришел и выдал мандарины, книжки, все это засняли, потом это туда-сюда. Вот этот PR". Тогда я уже просто перехожу...
ЛИХАЧЕВА: Большинство таких сейчас?
ГЕЗАЛОВ: Потом мы переходим в разговор уже о Клоде Моне, чтобы как-то так... Вот, сейчас картину не продали - начинаем это обсуждать. На "Сотсбисе" розовое платье Мэрилин Монро. Потому что нет социальной позиции, нет у человека роли. Я реально понимаю, что передо мной сидит человек, который живет для себя. И все.
ЛИХАЧЕВА: Вы когда поверили?
ГЕЗАЛОВ: В бога? А я родился, мне кажется, меня бог усыновил и сразу туда отправил, во все эти ситуации. Потому что если бог тебя заметил, он тебе даст все. Значит, если он тебя не полюбил - он у тебя все отберет. Но у меня началось все с обратной стороны. У меня сначала все отобрал, а потом я начал потихонечку наращивать. Двое детей, жена и все остальное. Просто, видимо, эти испытания часто даются для того, чтобы человек выковался. Если нормальный кованый гвоздь - то ты тогда можешь все. А если ты такой какой-то кисель, как киселем дом построить? Поэтому вера была. И у меня были моменты, когда я выходил в детском доме ночью... Я ночами плохо сплю, потому что не получается войти в глубокий сон радости. Когда мама, папа, и так далее. У меня действительно это все непросто. Бывших детдомовцев не бывает. Я ем, например, огромными кусками, жена ругается. Пилит мне все это на куски, складываю это все вместе опять кусками. Так научили: быстро за время съесть, порция такая - и так далее. Это проблема. Пытаюсь с ней бороться. Хочется во что-то верить. Я ходил в церковь. Все ходили в школу, а я обходил, заходил, там другая обстановка - бабушки, что-то там такое, какой-то полумрак, иконы. Мне семь лет, я естественно смотрю, мне пинка не дают, мне говорят - иди сюда, твой номер 61. У меня в детском доме был номер 61. Там - как к личности, как человеку.
ЛИХАЧЕВА: Подождите, как это - номер? А что, там под номерами, что ли все?
ГЕЗАЛОВ: Конечно. Это же удобно. Номер 61. У меня был счет 61 тут, а в рамках детского сада, дома ребенка, у тебя либо кабачок, либо яблочко, либо груша на шкафчике. У меня был кабачок. Мальчик-кабачок.
ЛИХАЧЕВА: Вам идет.
ГЕЗАЛОВ: Да, я немного сейчас похож на кабачок, к сожалению. Хотел быть похожим на огурец.
ЛИХАЧЕВА: Почему? Кабачок вполне такой...
ГЕЗАЛОВ: Человек-огурец.
ЛИХАЧЕВА: Даже майка у вас такого же цвета примерно.
ГЕЗАЛОВ: Да, человек-огурец.
ЛИХАЧЕВА: Вы прямо так бодрячковым огурцом, я хочу вам сказать.
ГЕЗАЛОВ: Да, стараюсь.
ЛИХАЧЕВА: Давайте на одну минуточку прервемся. Я еще раз представлю, для тех, кто слушает нас, может быть, не с самого начала, нашего сегодняшнего гостя. Александр Гезалов сегодня в программе "Они сделали это!" - общественный деятель, причем известный общественный деятель, автор, руководитель нескольких благотворительных проектов, храмостроитель, лауреат многочисленных наград, автор книги "Соленое детство" и бывший детдомовец. Через минуту мы вернемся.
ЛИХАЧЕВА: Еще раз доброе утро. У нас сегодня в гостях идеолог, тактик, руководитель проектов помощи детям-сиротам и выпускникам детских домов, известный общественный деятель, храмостроитель Александр Гезалов. Еще раз доброе утро, Александр.
ГЕЗАЛОВ: Добрый день.
ЛИХАЧЕВА: Еще раз доброе утро. Знаете, мы как-то упустили в начале программы этот момент, а мне хотелось об этом поговорить. Вы как умудрились получить пять образований? Пять образований - выпускник детского дома?
ГЕЗАЛОВ: Опять же, вы спрашивали: "Каким образом идешь к некой точке самореализации?" Я просто реально понимал, что если я в какой-то точке зависну и остановлюсь, то я буду мухой в янтаре. Поэтому я одно ПТУ закончил, потом второе, потом закончил колледж культуры, потом заканчивал всякие подготовительные курсы, а потом закончил университет. Просто по нарастающей. Просто я реально понимал, что после детского дома я в университет не поступлю с моим образованием, с моими знаниями. Хотя тогда можно было поступить спокойно.
ЛИХАЧЕВА: С самого начала была такая цель?
ГЕЗАЛОВ: Нет.
ЛИХАЧЕВА: Нет?
ГЕЗАЛОВ: Нет. Какой-то был настрой - скорей отсюда выйти, из этого всего. Это все мне так надоело. Хотелось свободы, радости.
ЛИХАЧЕВА: Другой жизни?
ГЕЗАЛОВ: Конечно. Хотелось какого-то... У Высоцкого есть хорошая песня "Кто меня там встретит, как меня обнимут, какие песни мне споют" - я тоже об этом думал. Меня никто не встретил, даже были проблемы в общежитии, в первый же день. Ко мне в комнату вломились какие-то парни: "Давай продукты". Я им значит, одному там радио по голове дал, а второму... В общем, все было нормально. Я за себя смог постоять. Но потом начал понимать: все время ко мне будут вламываться. То ли это будет какая-то благотворительная штучка, которая будет "давай-давай, мы сейчас будем тебе помогать, ты давай-давай, страдай. А мы будем тебе помогать". Я как-то решил, что я должен сам состояться и потом уже от всего этого отойти, от этого костыля, который постоянно подсовывают - "давай костылей теперь, сейчас мы тебе накостыляем". И поэтапно шел к этому, чтобы закончить университет, получить профильное социальное образование. Потому что, конечно, если говорить о сиротах, то в принципе, после детского дома... Как, знаете, если ты мастер спорта по боксу, то ты можешь без обучения в институте физкультуры преподавать и быть тренером, корочка дает такие права. Такое право бывшего выпускника давало мне право работать с детьми.
ЛИХАЧЕВА: Вы мастер спота по боксу?
ГЕЗАЛОВ: Я к примеру говорю.
ЛИХАЧЕВА: Пример?
ГЕЗАЛОВ: Мы не будем здесь блистать всякими...
ЛИХАЧЕВА: Вы действительно какие-то спортивные достижения имеете? Просто в начале программы сказали, я не уточнила, но запомнила. Какие?
ГЕЗАЛОВ: Будем скромными. Этого достаточно.
ЛИХАЧЕВА: Точно?
ГЕЗАЛОВ: Скажем так, по улице ночью я не боюсь идти. Это очень важно. Потому что у меня есть жена, дети, о которых я пекусь и думаю. Шел как-то по этой лестнице, и как-то получилось, что я сумел и выучиться, и получить образование. Возникла ситуация - надо ее решать. Можно конечно ныть, стонать. Как-то так, раз - и все.
ЛИХАЧЕВА: А как вы женились?
ГЕЗАЛОВ: Ситуация с женитьбой тоже накладывает определенный отпечаток, скажем, в воспитании ребенка. В семейных законах, правил, взаимоотношений, где подсмотреть? Хорошо, если на гостевой режим взяли, хоть что-то увидел. Что туалет бывает, оказывается, с одним унитазом, а не толпой унитазов. Что есть холодильник, что есть мама-папа, что есть отдельный стол. Много чего есть, и ты об этом не знаешь. Конечно, были проблемы во взаимоотношениях с параллельным полом, который...
ЛИХАЧЕВА: С противоположным.
ГЕЗАЛОВ: Параллельным полом, идущим относительно будущего.
ЛИХАЧЕВА: Понятно.
ГЕЗАЛОВ: Она - носитель этого, я - носитель того. Противоположно-параллельным, от которого зависит рождение детей. Сейчас сыну полтора года, Феде. Старшей дочери 14 лет, Саше.
ЛИХАЧЕВА: От одной супруги?
ГЕЗАЛОВ: Нет. Я как раз хотел остановиться, что, к сожалению, у меня не сложились отношения с предыдущей тещей. Не с женой, а с тещей. Она встала на дыбы. Когда первый раз пришел, мне сказали: "Покажите паспорт". И у меня там не было прописки. Сейчас прописка есть, с 2008 года.
ЛИХАЧЕВА: А до этого не было?
ГЕЗАЛОВ: Не было.
ЛИХАЧЕВА: Московская девочка, что ли?
ГЕЗАЛОВ: Нет, она не московская. Сейчас московская девочка, а тогда была карельская девочка. Надавили, прыгнули, а кто, чего, какая его история, а кто его родители. Это сейчас тоже важно, на самом деле. Это же капитал какой-то, а у меня капитала нет. Капитал - это я. Такой некапиталист. А потом встретил верующую хорошую девчонку. Познакомились мы, так получилось, в церкви. Я приехал к московским друзьям, которые строят на свои деньги в Карелии церковь. Я приехал помогать, консультировать. Мы там познакомились. Вот тоже встреча, да? Казалось, можно тут ходить, бродить, и тут раз - ты пришел, все - вот она уже, и под венец. Потом дети. Проблемы и с нынешней тещей небольшие есть. Опять же, непонимание, например: "Кто вам платит зарплату?" Или: "Как вы живете?" Фраза: "по воле божьей" - это непонятно. По воле чего? Кого? Человек атеист. Какие-то координаты, и так далее. Вроде ничего, сейчас успешно преодолеваем, даже как-то стали дружить. В целом если говорить, то, как семьянин, и Федей занимаюсь и еще...
ЛИХАЧЕВА: А старшей занимаетесь?
ГЕЗАЛОВ: Конечно.
ЛИХАЧЕВА: Знаете, у меня никаких сомнений нет, что вы в списке успешных выпускников детских домов могли бы занять просто одно из первых мест. И давайте мы сейчас, в доказательство этого, перечислим все ваши регалии, мне хочется. Я знаю, что вы не любите хвастать. Но давайте все-таки. Итак, вы награждены медалью, какой?
ГЕЗАЛОВ: За "Заслуги перед Отечеством" второй степени.
ЛИХАЧЕВА: Так. Какие еще у вас есть регалии, которыми можно было бы похвастать? Я просто знаю, что у вас даже есть специальных такой пиджак, который вы одеваете крайне редко, в основном к чиновникам.
ГЕЗАЛОВ: Конечно.
ЛИХАЧЕВА: А так он у вас в шкафу висит. Но, тем не менее, что там на этом иконостасе?
ГЕЗАЛОВ: На планочках?
ЛИХАЧЕВА: Да.
ГЕЗАЛОВ: Есть медаль "За работу с осужденными", серебреная медаль, "За укрепление уголовно-исполнительной системы России", есть медаль патриаршья "Сергия Радонежского" третьей степени.
ЛИХАЧЕВА: Алексий, да?
ГЕЗАЛОВ: Да, Алексий вручал эту медаль. "125 лет уголовно-исполнительной системы", есть медаль "Святой Екатерины", есть медаль "Профессионал России", хватит? Достаточно?
ЛИХАЧЕВА: Понято.
ГЕЗАЛОВ: Это заслуги, которые я не украл, которые я не вымолил, которые я не выпросил на паперти, мне дали. Меня заметило государство. И мне приятно, что когда я встречаюсь с выпускниками детских домов, говорю: "Ребята, есть к чему стремиться. Надо работать".
ЛИХАЧЕВА: Как живой пример?
ГЕЗАЛОВ: Да, я живой пример. Споем давайте песню Владимира Высоцкого - "Чуть помедленнее кони", они обалдевают, а когда я им читаю, например, стихотворение Пастернака: "Гул затих, я вышел на подмостки, прислонясь ко дверному косяку, я ловлю в далеком отголоске, что случится на моем веку". Я же им говорю о том, что у них впереди будет. Казалось бы, стихотворение, казалось бы, проекция какая-то, но что случится? Когда задуматься - сейчас. Тебе десять лет, учись, а то ты выйдешь, и на тебя будут наставлен сумрак ночи и тысяча биноклей на оси. "Если только можно, отче, чашу это мимо пронеси". А чаша это что? Это твой путь, который ты сам выбираешь. Мне показалось, что я выбрал правильную чашу.
ЛИХАЧЕВА: Здорово. И правильный путь вы, конечно же, выбрали.
ГЕЗАЛОВ: Спасибо.
ЛИХАЧЕВА: И дай бог вам всяческих успехов, сил идти до конца по этому пути. Приходите к нам как-нибудь еще, ладно?
ГЕЗАЛОВ: Зовите.
ЛИХАЧЕВА: Придете?
ГЕЗАЛОВ: Спасибо.
ЛИХАЧЕВА: Мы будем звать.
ГЕЗАЛОВ: Спасибо.
ЛИХАЧЕВА: Александр Гезалов у нас сегодня в гостях, известный общественный деятель, обладатель множества премий, наград и медалей, храмостроитель, уже шестой храм строит, координатор руководитель, основатель нескольких реально работающих благотворительных проектов, автор книги "Соленое детство", бывший детдомовец, очень успешный человек с большой буквы.
ГЕЗАЛОВ: Спасибо.
ЛИХАЧЕВА: Спасибо вам большое. Это была программа "Они сделали это!" Я благодарю Анну Кореневу, продюсера этой программы. С вами была Елена Лихачева. С вами прощаюсь. Счастливо.
http://finam.fm/archive-view/2722/3/
