Воспитание методом погружения

Разделы: Проект "Желтая подводная лодка"

Этим летом у берегов Оки начала свое первое плавание Желтая подводная лодка. Так известные общественники Александр Гезалов и Алексей Газарян назвали свой необычный лагерь для детей-сирот и детей из малообеспеченных семей. Для ребят он стал не столько местом отдыха, сколько школой жизни. Сам бывший детдомовец, Александр Гезалов, прекрасно знает, что ребенок-сирота по выходе из детдома не приспособлен не то что к жизни - к выживанию. В двенадцать дней этого интересного и сложного плавания он постарался уместить все то, что было бы необходимо выпускнику детдома во взрослой, самостоятельной жизни.

- Как бы вы сами сформулировали, чем ваш лагерь отличается от других летних лагерей? Откуда взялась идея о подводной лодке?

- Мне кажется, в воспитании детей часто должна быть заложена какая-то история, причем нужно, чтобы дети проживали ее по-настоящему, чтобы в тех или иных занятий всегда был внутренний смысл. Мы и выбрали именно этот путь - прожить. Тем более, лично мне как устроителю этого лагеря, эта самая история была куда более чем знакома. Так совпало, что я сам выпускник детского дома и сам служил на атомной подводной лодке, так что невольно получилось, что мы объединили эти две вещи, с первого взгляда несовместимые. Детский дом ведь очень похож на подводную лодку: с нее, также никуда не денешься, ну а если образно говорить, то те же желтые стены. Мы взяли за основу эту привычную для ребят схему: дети - матросы, воспитатели - инструкторы, директор - капитан, а адмирал - руководитель органов опеки. Правда, инструкторами, капитаном и адмиралом у нас были как раз люди не из детдома, и, в общем-то все, что на нашей лодке происходило, сильно отличалось от детдомовских будней, разве что распорядок и правила были самым главным элементом нашей жизни, но все равно с другим смыслом, нежели в детдоме.

Ведь подводная лодка - это живой организм, который идет выполнять задания государственного характера. Все, что там происходит, сильно влияет на то, вернется лодка из подводного плавания или нет. В детском доме, несмотря на режим, дети могут творить все, что угодно, и в то же время ничего не делать, ведь за них и так все делают. На подводной лодке достаточно одному что-либо нарушить - погибает либо весь экипаж, либо часть состава. Причем, очень важно, что в таком маленьком ограниченном пространстве, как подлодка все как на ладони: подлость, зависть, трусость, воровство. Это тоже очень важный воспитательный момент.

И вот эту идею - личной ответственности каждого за всех, мы постарались оптимизировать под проект адаптации детей-сирот в современных условиях жизни. Мы как бы отпустили их в житейское море, совершили с ними погружение в жизнь, чтобы дети начали задумываться о том, каково будет их автономное плавание, как они будут идти дальше, каковы будут их знания, умения, как они будут справляться с трудностями, с желаниями ничего не делать, лежать на диване.

- Как это выглядело в реальности? Что служило вам той самой подводной лодкой?

- В наше плавание мы взяли с собой восемь детей-сирот, восемь детей из многодетных семей, одного ребенка с ограниченными возможностями - девочку на инвалидной коляске. Получилось такое совмещенное детское сообщество, мы постарались в силу своих возможностей собрать тех, кто нуждается в подобной адаптации.

А для «погружения мы выбрали Порт «Державный» в Рязанской области - то самое место, где родился и провел детство Есенин. Там располагался обычный детский лагерь. Но началось все с того, что мы повезли всех ребят на настоящую подлодку в Северное Тушино: там находится «Варшавянка», которая вышла из состава ВМФ в 2000 году, это фактически живой экспонат. Ребята увидели, как сложна сама лодка, ее структура, как организована жизнь на ней, что такое поотсечное житье матросов, когда каждый отвечает за свой отсек. И только после того, как ввели их в курс дела, мы повезли на нашу базу, в порт «Державный». Там уже одели их в морскую форму: тельняшки, гюйсы, пилотки - все по-настоящему, посвятили в матросы, «ввели» морские термины и уже от этого начали отталкиваться во всех занятиях, да и просто в распорядке дня. Например, ежедневно у нас было построение, определение дежурных, поднятие флага, рында. И это стало одной из мотиваций для ребят: Андреевский флаг поднимали лучшие, дежурили лучшие. Ну и, конечно, все держалось на том, что эти 16 (17?) ребят, наши инструктора, капитан - Алексей Газарян и адмирал, которым был я были одной командой.

- Как строились отношения между взрослыми и ребятами? Было ли в них больше свободы, чем в детском доме или, наоборот, вы были более строги, как командиры на подлодке?

- С самого начала мы пытались донести до детей, что здесь собралась такая команда, которая хочет им помочь. Началось все со знакомства, с представления: и дети, и инструктора - каждый - что-то рассказали о себе. Инструкторов мы выбирали тщательно: это были люди, у которых уже есть за плечами определенные знания, опыт, желание им поделиться. Дети увидели, что старшие - это люди, которые чего-то достигли, что-то из себя представляют: кто психолог-кандидат наук, кто обладатель звания «Учитель года», кто руководитель общественного фонда. Ну а то, что сам адмирал - выходец из детдома, для них послужило мощным стимулом.

Дети называли нас по имени, но часто и с чином: «товарищ адмирал», «товарищ капитан», - «разрешите обратиться», и поэтому не было ни натянутости, ни вседозволенности, ни ненужного панибратсва. Они почувствовали нашу значимость, а значит, уважение к нам. И, еще раз повторюсь, все строилось на личной ответственности - и за себя, и за других. Мы им говорили: если кто-то поранится, то это значит, что матрос на время выбывает, мы в ослабленном составе. Дети чувствовали эту ответственность, что надо беречь адмирала и командира, иначе беда, потому что только командиры знают, что делать, куда плыть.

- Какими занятиями были наполнены дни на Желтой подводной лодке?

- Нашей целью было показать детям другую сторону жизни, ту, с которой они до поры до времени не имеют возможности столкнуться, но которая имеет непосредственное отношение к их скорому будущему. Соответственно, было очень много игр, мастер-классов, семинаров, связанных с этим. Например, мы беседовали о том, как они потратили бы свое денежное пособие по выходе из детдома - ведь деньги никто из них не умеет тратить. Или выясняли, какую профессию им стоит выбрать. Еще у нас был курс знакомства с информацией: чему верить, чему нет, где слухи, где правда, чему отдать свое сердце, чему - нет. Учитывая, что сейчас все дети по уши погрязли в телевизоре и в Интернете, это очень важно.

Вообще, мы разбирали очень много жизненных ситуаций, при том, у инструкторов порой была задача - сбить их с толку, напугать, спровоцировать. Мы таким образом проверяли их на то, как они себя ведут, как относятся к происходящему. К примеру, один раз мы устраивали диспут о том, где лучше жить - в городе или в селе. Один из инструкторов специально говорил, что вообще лучше жить за границей, за что его дети, конечно, чуть не побили.

Ребята приходили на личные беседы, так называемые адмиральские вечера. Это очень полезно, так как даже с домашними детьми мало кто сейчас общается. Тем более, из этих детей каждого что-то мучило: с одной девочкой мы поговорили о маме, которая пятнадцать лет сидит в тюрьме, у другой были проблемы с жильем. И то, что они об этом рассказали, это их откровение детское - дорогого стоит.

Была у нас такая серьезная игра: дети на плакате рисовали свои грехи: курение, злословие, лень, и стреляли в них. Больше всего досталось курению и, кстати, на этом не закончилось: за смену трое отказались от сигарет, другие сильно задумались над тем, чтобы бросить. Пишут сейчас, что хотят что-то изменить. Еще у нас были специальные задания: например, мы убирались на кладбище. Перед этим, конечно, была беседа: что есть жизнь, что есть смерть, дети задавали вопросы. Учитывая, что одна из девчонок на протяжении всей смены говорила, что она нечто над собой совершит, тем не менее, участвовала во всех мероприятиях и доехала до детского дома живая.

Было очень много совершенно бытовых вещей: например, как вести себя при пожаре, как оказывать первую помощь, как правильно соблюдать гигиену. У детдомовских нет привычки стирать свои вещи: в каких носках ходили днем, в таких же и заснули ночью. Приезжала девушка, которая показала детям, как правильно ухаживать за лицом - для сирот это проблема: девчонки намажутся, а потом кое-как смывают, и кожа раздражается. Я учил детей ходить на лодке, другой человек открыл для них рыбалку.

- Ребята, действительно, понимали, что все это необходимо для них?

- Я как раз недавно просматривал фотографии - самые первые, когда они только к нам попали, и последние. У них стал более осмысленный, взрослый, уверенный взгляд, с осознанием того, что они получили новые знания, что они что-то уже умеют. Например, один мальчик - он слабослышащий! - научился за смену бренчать на гитаре, к концу он уже мог что-то играть.

У нас проходили своеобразные зачеты по физической подготовке. Один мальчик в начале смены мог отжаться двадцать пять раз, а в конце - пятьдесят - за такое короткое время! Правда, это произошло не только потому, что мы спортом занимались: играли в футбол, в теннис, а потому, что у нас отжиматься полагалось за любое нарушение: непорядок в строю, опоздание. Вот он и научился.

В начале смены они все как один говорили: «не хочу, не буду, не должен», а потом уже писали в матросских книжках - «хочу, буду, должен». У нас так, кстати, один из семинаров назывался. Конечно, слово «хочу» оказалось у них в первых рядах, «буду» применялось не так активно, а что такое «должен», они вообще не знали.

- И в чем же заключалось это «хочу»?

«Хочу» - стать министром, улететь на луну, деньги, машину. А вот «могу» - как-то зависло, так что, пришлось поработать с этим. Нам удалось сбить их повседневное, ставшее уже генетическим желание ничего не делать. Эту лень мы называли морским термином - «шумы». К концу смены «шумов», которые мешали лодке идти, становилось все меньше - мы «прослушивали» их каждый вечер, обсуждая прошедший день.

- То есть они сразу включились в этот круговорот дел и событий?

- Да, почти. Все было устроено так, что нельзя было не включиться. Они упрямились на словах, а на деле - им сразу стало интересно. Они даже про телевизор забыли - всю смену мы смогли прожить без него. За две недели плотность событий, мероприятий была такая, что это тряхануло не только детей, но и, честно говоря, нас самих. У нас проходили всякие творческие вечера: например, мы делали морское дно с растениями, рыбами, моллюсками из соленого теста, кукол из травы, всякие поделки, готовили салаты. Был фестиваль творчества одной из деревень - приехали девчонки из одной маленькой деревеньки, и мы устраивали с ними интересные конкурсы, диспуты. Я не говорю про спорт - футбол, теннис, греблю, про то, что мы пели песни, которых они за всю свою жизнь знают очень мало, мы в эти двенадцать дней вложили столько, сколько, они, может быть, за всю свою жизнь не испытали и не испробовали. У нас еще работал пресс-центр, где фиксировалось все происходящее, так что дети могли понаблюдать за собой как бы со стороны.

- Что в них изменилось после этого погружения, в их настроении, в их глазах?

- Когда они стояли на первом построении, все смотрели исподлобья, как волчата. А потом стали улыбаться, почувствовали себя детьми, расцвели на глазах. У них открылись такие чувства, о которых они, может быть, даже не подозревали. В один день мы были в музее Есенина, и, видимо наслушавшись стихов и насмотревшись на эти местные красоты, одна девочка сказала: вот, вы меня сюда привезли, здесь так хорошо, что мне курить не хочется! Некоторые ребята захотели свести свои наколки после того, как мы им объяснили, что они на самом деле означают. Вот сейчас поедем к ним, проверим.

Меня лично потрясла одна сцена: один мальчик другому говорит: ты никто, а тот ему в ответ: я не никто - я - матрос. Дорогого стоит, когда ребенок, особенно детдомовский, идентифицирует себя не с непонятно кем, не с диким зверенком, а с матросом, с героем. Это уже принадлежность флоту, мощным традициям, это настоящее военно-патриотическое воспитание. Мы ребятам рассказывали о героях флота - Нахимове, Ушакове, о гибели подлодок «Курск» и «Комсомолец», смотрели фильмы о подводной службе, разбирали всякие ситуации. Кстати, после смены дети одобрительно высказывались о службе, говорили, что они не боятся идти служить. Это значит, что наша история сработала. Здесь все честно: раз сказали, что мы на подводной лодке, вот матроска, гюйсы, команда, книжка. Мы, к примеру, заставляли их носить платок и расческу. Если не носил - отжимайся. Попробуйте заставить их в детдоме носить платок. Они сначала и против формы немного побунтовали - будем ходить в своем, но потом все стало на свои места. Мы сломали все их упрямство и безразличие, потому что им было интересно, все это было для них и про них. У нас даже самые угрюмые и замкнутые расшевелились.

Они пришли к нам стадом волчат, а стали командой. Инструктора несколько раз играли с детьми в футбол. В начале ребята могли бросить команду, уйти посреди игры, сесть на поле, сильно нервничать. А потом, ближе к концу смены, мы поехали играть в футбол с ребятами из другого детдома, и наши играли до конца - никто не ругался, хотя мы проигрывали. Дух стал другим - они играли за команду, за лагерь, за Андреевский флаг. Девочки тоже стояли дружно скандировали, поддерживали. В детском доме дух совсем другой.

И еще. У нас не было жесткого православного компонента. Но мы потихонечку, постепенно - не вилами в глаза - подводили ребят к вопросу о вере: рассказали о храме, показали фильм «Остров», поговорили о его герое - отце Анатолии. К концу смены все наши дети не только выстаивали утреннее правило, но и читали все вместе «Отче наш» и благодарственные молитвы после трапезы. Это большое усилие с их стороны, большое знание, они воспроизвели это наше незаметное катехизаторство, приняли это, сделали это частью жизни. А одну девчонку мы крестили прямо в реке.

Будет ли второе плавание у Желтой подводной лодки?

- Мы хотим дальше развивать эту идею, может быть, сделать несколько стационарных отделений. Но нам нужна материальная помощь, чтобы оплачивать эти путевки в лагерь, необходимо помещение в Москве, нужны добровольцы. Хочется чего-то настоящего, честного чтобы пребывание в лагере было не просто бессмысленным развлечением. Надо, чтобы дети выносили оттуда, что такое родина, тогда они станут настоящими матросами, которые будут знать, что их главный капитан - родная страна, Бог, которых нельзя предавать.

Записала Дарья Денисова
Радио «Народное радио»