«Нужно быть как мельница – постоянно крутиться»

Разделы: Об организации

Корр: Сегодня на страницах нашей рубрики удивительный гость. Мы уже печатали отрывки из книги «Соленое детство Александра Гезалова, а вот теперь разговариваем с самим автором. «Родом из детского дома» - это про него, у которого получилось не только устоять, но состояться. Его знают во всей Карелии и далеко за ее пределами. Но при этом мало кто догадывается, что его известная общественная организация «Равновесие» - это он сам да еще двадцать - тридцать таких же добровольцев, а не богатейший фонд. О том, как можно начать общественную работу с нуля, о том, чем детдомовец может помочь детдомовцу, о том, как им всем не потеряться в жизни, мы и беседуем с Александром.

Корр: Саша, можно сначала о книге? Как к ней отнеслись те, кто работает в детских домах? Там много того, что не понравилось бы воспитателям.

Гезалов: Некоторые говорили: у нас все так и есть, некоторые: это не про меня. Многие говорят, что вынуждены так работать в учреждениях. Ведь ребенок никогда ничего не скажет. А после детского дома не хочется ничего переосмысливать - хочется все забыть. Так получилось, что я этого не забыл, потому что от своего детства получил по голове достаточно сильно - и от ровесников, и от старших, и от взрослых, и меня угнетало даже не то, что я пострадал, а то, сколько еще пострадают, сколько еще будет таких духовных калек. Поэтому я решил об этом написать. Нельзя не прислушаться к голосу человека, который через это прошел.

Кучи народу, моих товарищей, нет в живых, а я хотел бы с ними общаться, хотел бы видеть их детей. Я знаю, что многие, прочитав, изменились. Мне однажды пришло письмо от одной молодой девушки, воспитателя. Она писала, что не подозревала о том, что ее искреннее, доброе желание воспитать детей послушными, нарушает их естественную биологию, попросту делает их «оквадраченными». Она уволилась, но через год вернулась, пересмотрев свои отношения с детьми, смогла создать модель паритета, равенства. А еще, конечно, это важно для общества - знать, что есть такие дети, что они чувствуют, что они пережили, чтобы их не отталкивали. Я, работая на серьезных работах, десять лет жил без прописки, ночуя в магазинах и у друзей, кого это волновало? Ну, допустим, я с этим всем справился, а кто-то другой? Мне кажется, что книга еще может дать какую-то надежду ребятам. В конце концов, детских писателей много, а сиротских почти нет: Приставкин, Гальего и Гезалов. Люди должны знать о жизни сирот, и тогда их будет меньше.

Корр: Как же все-таки выжить детдомовцу в обществе?

Гезалов: Ну, например, нужно очень много чем заниматься, многое уметь, быть мобильным, как это сейчас говорят. Хорошо, если в детдоме есть театральная студия, музыкальный ансамбль, спортивные секции, компьютерный класс - все это пригодится. Меня жизнь потрепала, но зато я могу многое. Я сменил много работ, вертелся как волчок, но ни о чем не жалею, все шло мне на пользу. Как говорится, у меня нет ничего, но у меня есть все.

Мысль о том, чтобы начать общественную работу, Саше Гезалову подала известная актриса Клара Лучко. После выпуска из детдома и службы в армии он работал администратором в госфилармонии, и однажды ему довелось сопровождать артистку в ее гастролях по Карелии. За эти дни они стали настоящими друзьями, и в один из откровенных разговоров она сказала парню: «Хватит заниматься ерундой, напиши лучше книгу о том, что ты пережил, попробуй помогать таким же, как ты». Наверное, эти слова и изменили всю его жизнь.

Корр: Саша, общественных организаций сейчас много, но не все они работают эффективно. В чем секрет?

Гезалов: Мы много чем занимаемся, это и элементарные нужды: подгузники, одежда, питание, и спортивные мероприятия, праздники. Но нужно помнить, что детям важно не только то, что их вывезли на рафтинг или устроили им концерт, а то, что к ним в принципе пришли. Ребенку-сироте необходимо, чтобы его обняли, поговорили с ним, заложили что-то в голову, подсказали, утешили.

Здесь важно делать что-то постоянно, каждую неделю, каждый день. Это со стороны кажется, ну какая мелочь, подарки там, мандарины. Неправда: я вот, например, хорошо помню, что мне за все мои шестнадцать лет в детском доме пришла всего одна посылка... Вы знаете, я никого не хочу обижать, но бывают такие общественники, которые раз в месяц приедут в детский дом и называют это социальной деятельностью. Мы стараемся, чтобы наши добровольцы приходили к детям по нескольку раз в неделю, чтобы уделяли внимание не просто всем, а каждому в отдельности, чтобы ребенок чувствовал, что у него есть старший друг, партнер.

А есть, например, такая форма работы, когда не нужно приезжать так часто, наоборот, пусть этот приезд будет как праздник, вспышка. Вот, например, у нас есть такой «Форд-клуб» - в него входят владельцы «фордов» - они вот с этой «автомобильной» темой приезжают к ребятам в относительно далекий детский дом, вот такое как раз должно быть раз - два в месяц. Детям тоже нужно понимать, что праздника не может быть каждый день. Есть пример и удалённой работы: так, у нас один детдом опекается московским институтом. Студенты просто переписываются с детьми, присылают им игры, от нас только требовалось это дело запустить.

А вообще в такой работе важно грамотно распределить силы, чтобы люди, желающие помочь, использовали свой потенциал: если ты музыкант, научи играть на гитаре, если спортсмен - погоняй с ребятами мяч...

Корр: Младшая ребятня, гурьбой высыпающая встречать его, когда он приезжает в какой-нибудь детдом, называет его «папа Гезалов». Они пока не знают, что он один из них, что когда-то в прошлом также сидел на подоконнике и ждал маму... В детдоме может быть хорошо, но это никогда не заменит ребенку семьи. За последнее время, в том числе благодаря Гезалову и его «Равновесию», под чьим «крылом» оказались почти все республиканские детдома, в Карелии стало в три раза меньше сирот, которых разбирают приемные родители. И все-таки, это так мало, или, наоборот, много?...

Корр: С чего вы начинали? Ведь, наверное, просто прийти в детский дом добровольцем трудно, тем более десять лет назад, когда это было не так популярно? Как вам удалось создать общественную организацию практически без посторонней помощи, без средств?

Гезалов: Я стал изучать систему социальных органов в целом. Все начинается с наблюдений: я просто сидел в коридорах, смотрел, кто к кому с чем приходит. Потом стал приходить к чиновникам сам, говорить от имени тех, для кого они работают. Общественнику никогда не надо идти сломя голову наперекор чиновникам, надо работать так, чтобы никому не мешать и никому не было обидно. Многие любят надуть щеки, хотят, чтобы их уважали, признали их значимость. А, может быть, это и не надо - делай свое дело и все. Нужно быть как мельница: постоянно крутиться и молотить, молотить, молотить, тогда и будет результат. Посмотрите на наш сайт: каждый день что-то происходит, и вот наша деятельность уже сама по себе становится, как модно сейчас говорить, брендом.

Бывает так, что подобная деятельность скатывается к конкуренции между разными общественными организациями - в одном нашем Петрозаводске их более двухсот. И, конечно, многие хотят работать так, чтобы их видели, поэтому не понимают, зачем, например, делать классы и ремонтировать камеры в следственном изоляторе для детей, это ж никому не будет известно. Потом еще начинается зависть по поводу того, кому спонсоры дают больше денег. Я же их не прошу - мне привозят, потому что видят, что они уходят на конкретные дела.

Корр: Чего вам хотелось добиться, когда вы начинали пробивать лбом эти стены?

Гезалов: Я хотел бы изменить сознание и ребенка-сироты, и общества по отношению к нему. Мне кажется, мне это удалось в отдельно взятом регионе. Я сужу и по тому, как люди реагируют и на мою фамилию, и на просьбы и помощи, по тому, как приходят сами, по тому, что усыновляют детей. Если в общем, то я же говорю не «о» детях из детского дома, а от их лица. Понятно, что многое я знаю по себе, и мне хочется, чтобы у детей, выпускников была хоть какая-то надежда, что они выйдут из детдома не в никуда.

Корр: Что-то изменилось и в вашем понимании проблемы, если вы потом решили помогать не только детям-сиротам, но и другим нуждающимся - бездомным, заключенным?

Гезалов: Я начинал с сирот, но понял, что вокруг сироты все - и старики, и бездомные, и осужденные. Ну как можно заниматься детьми, если не занимаешься их родителями, сидящими в тюрьме или живущими на улице?. Хотя в российской практике общественно-социальной работы считается, что надо заниматься чем-то одним.

Многие считают, что прежде всего к сиротам, бездомным, заключенным должно повернуться государство. Не надо этого ждать, надо делать что-то самим. А потом, знаете, помощь бывает разная. Например, можно построить пятизвездочный отель для бездомных, только им этого не нужно. Их надо поддерживать в той среде, где они оказались, чтобы они не погибли. Вернуть кого-то к нормальной жизни можно, но сложно: это трудная работа по социализации человека, и специалисты по социальной работе знают, что в большинстве случаев все усилия бесполезны. Поэтому нам остается делать то, что в наших силах - помогать, кормить, одевать, лечить, даже хоронить, приводить священников. Иногда дорабатываемся до того, что предлагаем городу какие-то формы работы. Вот надеюсь, что скоро у нас, наконец, появится мобильная социальная помощь. Это автобус, который выезжает к бездомным с питанием, с врачебной помощью. Дальше хотим запустить санпропускник.

В нашем городском доме для бездомных тридцать мест. По мнению петрозаводской администрации, больше бездомных у нас нет, власти считают их алкоголиками, недостойными помощи. Я говорю: а вы посмотрите, изучите вопрос, кто эти люди в прошлой жизни, почему оказались на улице? Надеюсь, что меня все-таки услышат, по крайне мере местные депутаты сейчас добиваются создания этой социальной мобильной службы.

Знаете, есть такой пример в Финляндии. Там огромная проблема с наркоманией, и какая-то общественная организация создала центр для лечения и профилактики наркоманов. Через какое-то время наркоманов стало меньше, и тогда государство увидело это и купило центр. То есть реабилитация наркоманов вошла в систему деятельности государства. Хочется надеяться, так будет и с нами.

Корр: Вы еще возглавляете Попечительский совет исправительных учреждений Карелии...

Гезалов: Работы здесь тоже много: и ремонт камер, и установка душевых кабин, и всякие праздники, встречи, и карточки телефонные, чтобы подростки могли звонить домой, и будки гласности, чтобы любой заключенный мог обратиться к начальнику колонии с просьбой. Если вкратце, то это все для того, чтобы они чувствовали себя людьми.

Корр: Трудно ли было убедить начальников тюрем, что это ощущение нужно заключенным, что они должны не только нести заслуженное наказание, но и меняться к лучшему, и в этом им нужно помогать?

Гезалов: Сейчас у меня хорошие, добрые контакты с руководителями колоний. Бывает, что лейтенант из лучших побуждений начинает ограничивать наше общение, бесчинствовать. Но на каждого лейтенанта можно найти полковника, с которым ты хорошо знаком. Конечно, по началу меня не принимали с распростертыми объятиями, но это очень воспитывает человека, его гордыню. Если не очень хочется, то на первом препятствии ты и срежешься, а если настроен чего-то добиться, то не обращаешь ни на что внимания. Я им систематически, упрямо доказывал, что прихожу с нужными вещами, это технология такая, если хотите. Если первые разы меня чуть не догола раздевали при входе в колонию, то сейчас я прихожу без паспорта - там вообще-то так не принято.

Сейчас я читаю лекции в университете и в колонии - сотрудникам. Поверьте мне, что когда выступаю, молчит весь зал. Милосердие у них есть, его надо просто вытягивать.

Корр: Вы не только помогаете конкретным людям, вы еще и строите храмы.

Гезалов: Потому что есть еще более важные вещи - улучшение социальной ситуации общества, а это уже духовно-нравственная составляющая. Если мы не будем возделывать это поле, то все эти физические действия - одели-накормили, обняли-погладили, уйдут в песок, и мы уже не дотянемся до того же ребенка-сироты, чтобы его погладить.

Я вижу, как меняется жизнь в одном взятом конкретном месте: вот была пустая земля, а потом на ней вырос храм, и люди, ходящие мимо, изменились, с ними разные вещи стали происходить. Когда мы строили церковь около школы-интерната для слепых детей, все воспитатели были против. Вызывали милицию, обращались во всякие инстанции, что это незаконно, мол, у нас страна многонациональная. Но когда мы со священником все же достроили эту церковь, то все воспитатели там покрестились сами, покрестили детей, и стали туда ходить. Сейчас там крепкая община, много людей приезжает из других мест. Наверное, это и называется духовным возрождением.

Девять лет я добивался строительства часовни в следственном изоляторе. Наконец, начальство пошло мне навстречу, и мы ее построили. Через некоторое время мне сказали, что количество преступлений в районе сократилось. Наверное, это о чем-то говорит - заключенным дали то, что им надо. Те, кто были против строительства, потом сами покрестились. Я могу точно сказать, что духовная атмосфера от этого меняется. Раньше коменданты не церемонились с заключенными, если знали, к примеру, что ребята выросли в детском доме. Теперь, наверное, понимают, что все доброе возвращается сторицей.

Есть и другой пример: недавно в одной деревне сожгли построенный храм. Когда мы его возводили, люди сопротивлялись, а когда церкви не стало, всполошились: где храм? Теперь начали строить заново, уже сами. Это лакмусовая бумажка: в обществе что-то не так, если жгут храмы и что-то, наоборот, становится лучше, если люди хотят храм возводить.

Корр: Вас не посещает чувство, что вы один воин в этом поле?

Гезалов: С одной стороны, я понимаю, что я вот уйду, и, наверное, организации не будет. Мало кто знает, что вся организация - один постоянный человек и кучка добровольцев. Ну, например, на те же тюрьмы, на четыре тысячи заключенных - я и еще три - четыре волонтера, и больше вряд ли будет. Но с другой стороны, чувствую, что я не один, ведь масса людей нам помогает, знает о нас вся республика, а те, кто завидует, стараются просто работать лучше, - это тоже результат. А потому, понимаете, здесь и мой личный пример важен для других, для тех же сирот. Я вот иногда думаю: простой парень из детского дома - пришел и покорил весь город. Пусть это придаст кому-то силы.

Записала Дарья Денисова