Тернистый путь к счастью

Разделы: Иностранное усыновление

Ссылки: Иностранное усыновление Рассказы об усыновлении

Ухоженные, красивые дети лихо седлают лошадей... Может быть, это юные актеры? Нет, в кино они никогда не снимались. Впрочем, их жизни драматичнее любых остросюжетных фильмов.

Один из этих мальчиков зверски издевался над братом. Другой - пытался убить кота, любимца домашних. Ложь, воровство, вандализм, поджоги... перечень проступков, вписанных в архивные дела этих 24 ребятишек, можно продолжить. Но главная причина, по которой сегодня они оказались под одной крышей, - отказ от них родителей. Мамы и папы не смогли справиться с усыновленными ими детьми. Ranch for Kids - специальная школа-интернат на северо-западе Монтаны. Здесь делают все возможное, чтобы воспитанники однажды вернулись домой, к своим приемным родителям. Хотя ждут их обратно совсем немногие. Для большинства детей социальные работники найдут новые семьи. «У некоторых родителей уже нет сил бороться, опускаются руки. Это настоящая трагедия, все участники которой - жертвы», - считает Джойс Стеркел, директор Ranch for Kids.

Когда-то случаи отказа от приемных детей были единичными. Сегодня психологи, социологи и педагоги считают adoption disruption, или «разрыв усыновления», новым социальным явлением. Но статистики по нему пока никто не ведет, и точных данных о том, сколько родителей отказались от своих приемышей, не существует. Ежегодно американские семьи пополняются примерно 20 тысячами детей, рожденных за рубежом. По сравнению с общей цифрой состоявшихся усыновлений отказы от родительских прав составляют мизерное число. Однако, по словам специалистов, количество их в последнее время заметно возросло. Например, в агентстве по усыновлению детей в Огайо еще два года назад звонки от родителей, решивших отказаться от приемных детей, раздавались один-два раза в месяц. Сейчас они участились до пяти. «Никто не знает масштабов проблемы, - говорит Стеркел. - А ведь каждый случай - драма».

С середины 1980 годов, на протяжении десяти лет, психологи из Иллинойса изучали данную проблему. Они проследили судьбы 5750 усыновленных детей и выяснили, что от родительских прав отказываются 6,5 процентов семей, принявших сирот-иностранцев. Так что «разрыв усыновления» не такое уж новое явление. Сегодняшний его рост специалисты объясняют несколькими причинами. Во-первых, с 1990 года количество приемных детей, привезенных из-за рубежа, утроилось, соответственно, выросло и число усыновленных ребятишек с психическими отклонениями, достигших к настоящему время критического переходного возраста. Во-вторых, приемные родители оказались не готовы к свалившимся на них проблемам. «Лишь с течением времени они осознали, что на самом деле значит тот или иной диагноз в медицинской карте усыновленных ими детей, и теперь живут под дамокловым мечом», - говорит Эмми Гроссл, терапевт из чикагского центра помощи семьям Children's Research Triangle. Это вовсе не значит, что родители представляли себе своих будущих детей идеальными.

Но ладить с ребенком с фетальным алкогольным синдромом и такими серьезными психическими расстройствами, как неспособность контактировать с окружающими, готовы на самом деле немногие. С подростком, не знающим, что такое жизнь в нормальной семье, очень трудно справиться. «Наши воспитанники - жертвы всевозможных надругательств: сексуальных, физических, психологических. Одной родительской любви в этой ситуации недостаточно», - говорит Джойс Стеркел. И однажды наступает момент, когда перед родителями встает дилемма: отказаться от ребенка или рисковать своей семьей и даже жизнью.

Стеркел - медсестра и к тому же мама трех детей (родных) - знакома с проблемами приемных родителей не понаслышке. В начале 1990 годов она два года жила в России и работала в детских домах в рамках программы гуманитарной помощи. Вернувшись из командировки, она не могла забыть сироту Катю. И в 1996 году Джойс удочерила 10-летнюю девочку. Потом она услышала историю о русском подростке Саше, которого вместе с его братом и двумя сестрами усыновила семья из Колорадо, а затем, не выдержав нагрузки, отказалась от них. Детей разъединили и нашли им приемных родителей в разных штатах. Лишь Саша остался в Колорадо. Вскоре Джойс узнала о том, что он пытался отравить свою новую мать. Его обвинили в покушении на убийство и отправили в тюрьму для малолетних преступников. «Когда она сказала, что я должен забыть о брате и сестрах, я сорвался», - вспоминает сегодня 23-летний парень. А тогда, в 1999 году, Стеркел разыскала его и усыновила. Теперь Саша с удовольствием помогает вести хозяйство на ранчо и работать с такими же трудными детьми, каким сам был когда-то. «Однако у меня осталась проблема: я не доверяю женщинам. Но живу сейчас хорошо. Из всех семей, которые у меня были, эта - самая лучшая», - говорит Саша. Шестым ребенком Стеркел стал приемный Миша, которому сейчас 20 лет.

Со временем весть о женщине из Монтаны, владеющей русским языком, и ее муже Гарри Сатли, которые готовы протянуть руку помощи родителям, оказавшимся в кризисной ситуации с приемными детьми, распространилась по штату и за его пределами. На обширной скалистой территории Ranch for Kids, обдуваемой ветрами, пространство для физической активности не ограничено, но сбежать отсюда трудно, так как интернат находится в пяти милях от границы с Канадой.

Сначала специальной программы и занятий с детьми здесь не было. Джойс заботилась лишь о том, чтобы накормить их и увлечь делом. Девиз Ranch for Kids «К самоуважению через плодотворный совместный труд» с течением времени не изменился, а вот учебные и оздоровительные программы появились и совершенствуются. В основном сегодня в интернате скромно, но с комфортом живут подростки от 12 до 17 лет. Но есть среди них и совсем маленькие - четырехгодовалые воспитанники. Первую половину дня ребята учатся, а затем занимаются делами, которые сами собой не разрешатся: доят коров, роют канавы, чинят ограду... Для социально не адаптированных детей это совершенно незнакомая жизнь.

Большую часть своего времени воспитанники Ranch for Kids проводят в заботе о лошадях. Их благотворное влияние на проблемных детей давно известно и широко используется в педагогике. В общении с сивками-бурками необходимы доброта и терпение, которым хочешь не хочешь научишься.

Традиционные занятия с психологом не входят в обязательную программу школы-интерната и проводятся по желанию родителей. «Здешняя жизнь сама по себе оказывает положительное влияние», - говорит Билл Сатли, 35-летний сын Джойс, который на Ranch for Kids совмещает несколько должностей, в том числе управляющего ранчо и учителя математики. Он считает, что интенсивный режим дня в интернате, за которым взрослые внимательно следят, идет детям на пользу. «В работе с нашими воспитанниками нет универсальных средств. То, что помогает одному, может не принести никаких результатов в общении с другим ребенком», - говорит Билл.

Обычно дети живут в интернате около года, но бывают и исключения - в сторону увеличения. Проживание, питание и обучение одного ребенка обходится от 2950 до 3500 долларов в месяц.

С 2004 года на Ranch for Kids побывало 150 детей, из которых за все это время лишь шестеро (все в прошлом году) были исключены из школы, так как справиться с ними было невозможно. Треть воспитанников возвращаются к прежним родителям, другие - достигшие 16 лет и старше - идут на курсы трудовой подготовки Job Corps при министерстве труда. Остальным подыщут новые семьи. Биллу часто выпадает участь сообщать детям о неприятной новости. «Я говорю, что это случилось не по их вине. И пытаюсь объяснить происходящее», - рассказывает он. Сатли не осуждает родителей, отказавшихся от детей, считая их заложниками ситуации.

Поиски новых семей для воспитанников Ranch for Kids обычно ведет A Child's Waiting, агентство в Акроне (Огайо), одно из немногих занимаю-щихся размещением детей, в первоначальном процессе усыновления которых не участвовало. Зелеными, желтыми и красными флажками помечены здесь папки с документами на каждого ребенка. «Красный цвет свидетельствует о серьезных проблемах, например, о том, что подросток - сексуальный хищник, - объясняет Крисси Бессемер-Коларик, содиректор агентства. - У нас сейчас так много детей, от которых отказались усыновившие их родители, что мы собираемся в этом году построить для них перевалочный пункт».

Сегодня агентства по усыновлению проводят своеобразный ликбез для будущих родителей, подробно объясняя им, как могло отразиться на поведении и здоровье детей воздействие алкоголя и наркотиков, которому они подверглись, будучи в утробе матери. Одной чикагской маме эта информация уже не поможет, и вообще неизвестно, могла ли помочь. Приемная дочь постоянно обвиняла ее в насилии и издевательствах. Даже приехавшие расследовать ситуацию социальные работники не знали, как поладить с ребенком-олигофреном. Мать поняла, что единственный способ избежать беспочвенных обвинений дочери - не оставаться с ней наедине. Сейчас девочка проходит реабилитацию на ранчо. Вернется ли она домой - пока вопрос. «Я и предположить не могла, в сколь кошмарных условиях находилась бедная девочка: она абсолютно не может жить в нормальной семье», - говорит растерянная мать.

Усыновление - доходный бизнес, и нечистоплотные посредники, а часто и администрации самих детских домов сознательно скрывают от родителей всю информацию о ребенке. Специалисты, обеспокоенные увеличением отказов от приемных детей, считают, что замалчивание некоторых диагнозов, их неточный перевод на английский язык и прочие уловки также внесли свою лепту в распространение явления adoption disruption. «В процессе усыновления детей из России замалчивание данных о здоровье детей исключено, - говорит Ирина Спришин, сотрудница крупного агентства по усыновлению детей Adoption from the Heart. - За 23 года нашей работы такого ни разу не случалось. На моей памяти от русских детишек никто еще не отказывался». Ирина сообщила, что совсем недавно Россия изменила условия сотрудничества с иностранными усыновителями, дабы обезопасить жизнь сирот, отправленных за рубеж. Раньше агентства обновляли свои лицензии ежегодно, сейчас - раз в три года. С одной стороны, это несколько упростило бюрократический процесс, с другой - Министерство образования РФ, решив следить за судьбой своих сирот, требует, чтобы организации-посредники усыновления периодически предоставляли отчеты о состоянии здоровья усыновленного ребенка.

«Россия прилагает все усилия для того, чтобы сделать этот процесс четким и профессиональным, а главное - чтобы дети попали в хорошие семьи. Мы всегда получаем детальную информацию о здоровье ребят, переводим ее на английский язык и направляем родителям для ознакомления. Поэтому еще до поездки за ребенком они знают обо всех его проблемах. Вообще, каждое лицензированное агентство в Америке имеет своего врача в России, к услугам которого родители могут прибегнуть при посещении детдома. Многие семьи еще до отъезда находят педиатра и консультируются с ним», - говорит Ирина.

Перед тем как передать сироту приемным родителям, в детдоме проводится его медицинское обследование. И если в этот момент у ребенка простуда, то без пяти минут мамам и папам приходится ждать, когда дитя поправится перед длительным путешествием. Ирина рассказала, что родителям предоставляют полную информацию о здоровье ребенка вплоть до отита и хронического ринита. «Если родители отказываются от де-тей, то не потому, что от них скрыли диагноз. Все мы ходим под богом. У нас была ситуация, когда у усыновленного младенца, родившегося в Штатах, через полтора года обнаружили лейкемию. Это не значит, что его родители усыновили больного ребенка. А вообще у нас в стране есть категория людей, которые хотят усыновить именно больного ребенка и помочь ему, считая, что это их миссия, цель жизни», - замечает Ирина.

Она рассказала мне историю своих друзей-американцев, которые поехали за дочкой еще в советский Ленинград. И уже на месте обнаружили, что у трехлетней малышки есть пятилетняя сестра и десятилетний брат. Чтобы не разбивать семью, они забрали всех детей. Девочки быстро и легко адаптировались к новым условиям жизни. «Недавно вот что было. Они красят губы перед зеркалом и говорят: "Мам, посмотри, у нас с тобой губы одинаковые". Фрэн начинает рыдать, и я с ней», - говорит Ирина. С мальчиком же проблемы возникли с первых дней, он был намного старше сестер и все воспринимал иначе. «Помню, как при мне он бросал вилку и кричал, что в России вилки совсем другие! "И еда другая, и все там лучше!" Он воровал в магазинах... Я говорила Фрэн, что ее нужно за терпение медалью наградить. А она отвечала, что он ее сын и его проблемы - ее заботы: "Даже если он убьет кого-то, я от него не откажусь: он - наш сын". Мальчик в течение 11 лет был под наблюдением психологов и психиатров», - рассказывает Ирина.

Когда ему исполнилось 19 лет, врач посоветовал свозить его в Россию и показать то, чего он «лишился». Родители заплатили детективу, чтобы тот нашел могилу биологических родителей парня, затем повели сына на могилу бабушки, сходили в дом, где жили его родственники, и в детдом, откуда его забрали. «По дороге домой он рыдал, целовал матери руки и просил прощения. Сейчас ему 23 года, он женился, работает, ездит с отцом на рыбалку, нормальные семейные отношения.

Наше агентство проводит консультации, мы объясняем родителям, что они покупают не вещь, а усыновляют ребенка из другого мира. Мне бы не хотелось, чтобы американцев отговаривали усыновлять детей из России. Русские дети заслуживают хорошего будущего», - подытоживает Ирина.

http://www.nrs.com/news/usa/usa/280208_180228_36959.html