Из нашего сознания за сто лет нравственного падения исчезло понятие греха. Сейчас оно возрождается, но только как определение «некрасивого поступка». Мало того, нам пытаются навязать мысль, что грех - «это такая болезнь», а с болезни-де и взятки гладки.
На самом деле, грех - это наркотическая зависимость от действия или бездействия. Любой грех включает в себя краткое удовольствие, наркотическую ломку (тягу) и полную зависимость от него. И неважно, о каком грехе идет речь: курение ли это, матерная ли брань, поклонение женщине, лень или воровство. Во всем перечисленном есть и удовольствие, и непреодолимая тяга, и наркотическая зависимость.
Наркотическую зависимость вызывает (причем с первого же случая) и грех убийства. Получив удовольствие от чужой смерти, человек уже не избавится от тяги к повторному удовольствию, особенно если речь идет о безнаказанном убийстве безоружных и беспомощных. Все психические заболевания военных - «вьетнамский синдром» или «афганский синдром» - возникают на почве непреодолимой тяги к привычному наркотику - греху убийства. Снять эту зависимость возможно только в церковном таинстве покаяния, но к нему прибегают не так часто, как следовало бы.
Аборт - это убийство беззащитного и беспомощного. Это безнаказанное убийство по предварительному сговору группы лиц - женщины и медиков. Поэтому «вьетнамский синдром» возникает у всех участников после первого же проведенного аборта. Злодеев снова тянет убивать.
Во времена Сталина, когда аборты были запрещены, а наказание за них было суровое, все равно находились бабки, которые за рубль готовы были рискнуть свободой и совершить аборт. Почему они это делали? Неужели для того, чтобы оказать помощь женщинам «попавшим в беду»? Нет, их привлекала возможность получить удовольствие от греха - убийства беспомощного младенца. Если же такой случай долго не подворачивался, у них наступала «ломка» с депрессиями и истериками.
Такие же ощущения испытывает женщина, избавившаяся от ребенка. Депрессии и внезапные истерики - это для нее привычная обыденность. Конечно, она пытается бороться с непреодолимой тяге к разрушению, но не всегда ее побеждает. И тогда она начинает уничтожать своих близких - родителей, мужа, рожденных детей. Делает, конечно, она это не с помощью пистолета, а более тонкими способами. Убивать, к примеру, можно частыми скандалами - мужа, или деспотизмом - детей. Мужа можно довести и до пьянства. История советской семьи знает десятки тысяч таких примеров, когда жены доводили своих доверчивых мужей до могилы с помощью водки. Мужчину можно также убить разводом и запретом встречаться с детьми. Нормальный мужик без семьи теряет смысл своего существования, без детей - лишается радости. Кстати, советские судьи (женщины) помогали изводить мужчин, своим решением оставляя детей после развода матерям-убийцам.
А сколько анекдотов про тещ оставило нам советское прошлое! Ненависть зятьев к своим новым мамам возникала не на пустом месте. Очень часто семью дочери разрушала именно «любящая мать», которая якобы желала добра своей «кровинушке» и защищала от подлеца-мужа. На самом деле, истинная причина такого «радения» - наркозависимость от греха уничтожения.
На моей памяти был еще случай, когда родная мать отправила своего взрослого сына на ненужную ему хирургическую операцию, с которой он не вернулся, оставив детей своих сиротами.
Сегодня семья - это уже совершенно случайное образование, мгновенно возникающее, и также мгновенно рассыпающееся. Поэтому женщины-убийцы, которые лишаются возможности покончить с мужем (который мгновенно скрывается) а детей у них нет, адаптируются к новым условиям.
Но надо повториться, что любой грех несет в себе удовольствие, иначе его бы не совершали. Убийство несет высшее наслаждение. Но, скажем, на войне солдаты такого большого удовольствия не получают, потому что все смазывает страх перед собственной гибелью и горе от потери друзей-однополчан. Или, скажем, бандит, отправляясь на дело, тоже боится сопротивления жертвы и кары закона. Поэтому и он не сильно развлекается. Настоящее же наслаждение приносит безнаказанное убийство беззащитного и беспомощного. Именно такое наслаждение воспел в своих произведениях маркиз де Сад - отец садизма, если кто не помнит.
Поэтому появились женщины, которые специально беременеют для того, чтобы сходить на аборт и получить удовольствие большее, чем от интимных отношений. А есть женщины, которые используют свое служебное положение для борьбы с «ломкой».
Что сегодня наиболее актуально? Несомненно, разрушение российской экономики и падение жизненного уровня людей. А кто в этом виноват в первую очередь? Несомненно, чиновники всех уровней. А чиновники ли? Ведь 80% госслужащих - это женщины. Причем в чиновницы попадают женщины образованные, из благополучных семей. Именно у этих «образованных» и оказывается больше поводов «сбегать» на аборт. Заполучив в свою душу вирус убийства и разрушения, такая чиновница начинает руководить торговлей, образованием, здравоохранением и финансами. Результаты этого руководства перед нашими глазами - в Отечественную войну разрушений было меньше. Мало того, эти «образованные» идут работать учителями (представьте себе уголовника-рецидивиста в роли преподавателя!!!), врачами (!!!) и на телевидение. Чего нам искать врагов в Америке или Чечне, когда они живут рядом с нами и только дожидаются удобного случая убить нас также хладнокровно, как они убивали своих детей. Убить с помощью бессмысленных запретов, проверок, штрафов. Ведь не дать человеку заниматься любимым делом - это тоже его уничтожить.
Убить преподаванием «культуры семейных отношений».Убить с помощью бессмысленного, а то и вредного лечения. Убить с помощью растлевающих телепрограмм.
По долгу службы мне часто приходится бывать в разных государственных конторах. Очень часто все свои вопросы решаешь положительно, встречая понимание чиновников. Но бывали и случаи, когда чиновницы (именно чиновницы, а не чиновники) говорили мне в глаза «нет» с каким-то дьявольским восторгом, внутренним сладострастием. Раньше я не понимал причину такого поведения. Теперь же совершенно ясно, что чиновница-убийца испытывает настоящее наслаждение от бессмысленного запрета, разрушающего чьи-то деловые замыслы и жизненные планы.
В семьях же, не распавшихся после аборта, отношения приобретают характер следственного изолятора: гнетущая обстановка, чередующаяся выяснением отношений и влиятельности сокамерников. В этом тюремном климате воспитывается новое поколение. И вместо материнской любви девочки с малолетства впитывают искусство ненависти к родной крови. (А мальчики научаются молчаливой бесхребетности и безответственности под материнской тиранией). Сегодня мы имеем девочек-убийц в третьем-четвертом поколении. И если их бабки-прабабки еще мучились и плакали от самой мысли избавления от ребенка, то нынешние мутантки сомнений уже не знают. Аборт для них - приятный уикэнд.
А что же мужчины? Они-то чего молчат? А они навсегда замолчали в тот день, когда отказались защищать своего нерожденного ребенка. Кстати, уголовный кодекс предусматривает наказание за подобное поведение (разумеется, за убиение рожденных). Если за стеной режут человека, а кто-то об этом знает, слышит крики, но не идет защищать, не вызывает милицию, в крайнем случае, просто не убегает куда глаза глядят, этот «кто-то» - соучастник. А если он еще помогает скрыть преступление, то он становится полноправным участником группы или банды. Именно мужчины тщательно скрывают преступление аборта, делая вид, что ничего не произошло, и что семья его по-прежнему благополучна. Именно мужчины создают видимый образ счастливой семьи, в душе сознавая, что семьи уже давно нет. И как младший «пехотинец» бандитской группировки полностью зависит от лидера, так и мужчина полностью попадает в зависимость от своей жены. Возражать жене ему не позволяет собственное соучастие в групповом убийстве детей!
И научившись молчать в своей «ячейке общества», мужчина начинает молчать везде. Он молчит, когда его «кидают» на каждом углу жулики всех мастей. Он
молчит, когда его ежедневно грабят и когда ему ежечасно лгут. Он молчит, когда его детей убивают прививками, наркотиками и телерастлением. Он молчит, когда его детей убивают в Чечне и на улицах родного города. Иногда, правда, он попискивает, когда пытаются убить лично его, но вскоре перестает и смиряется.
Русская вакханалия абортов - это все та же непрекращающаяся столетняя гражданская война. Все то же братское противостояние русских людей. Пора положить конец этой бойне. И если каждый прекратит войну в своей семье, перестанет проливать кровь невинных, настанет долгожданный мир на нашей земле.
Андрей, Новосибирск
