По словам президента Национального фонда защиты детей от жестокого обращения, главная проблема сиротства в России связана, прежде всего, с тем, что их родителей изначально считают преступниками
Игорь Гмыза: Сегодня тема защиты прав детей становится всё более актуальной. В стране процветает подростковая наркомания, много семей, в которых родители ведут асоциальный образ жизни. Часто это приводит к социальному сиротству - ребенок оказывается в детском доме при живых родителях. В нашей стране есть система передачи детей на воспитание в приемную семью. Но это не решение проблемы. Кризисные ситуации в семье нужно предотвращать, не доводя дело до лишения родительских прав. Гость программы - президент Национального фонда защиты детей от жестокого обращения Марина Оскаровна Егорова.
Марина Егорова: Если мы будем смотреть на родителей, как на преступников, тогда нужно обращаться в милицию. Но если родителей рассматривать, как страдающих людей, которые не знают, как воспитывать своего ребенка, тогда появляется конструктивный выход и возможно оказать помощь
И. Гмыза: Как лучший способ решения таких семейных проблем сегодня называют телефон доверия. Идеальная ситуация, по мнению М. Егоровой, - наличие такого номера не только в городах, но и небольших муниципалитетах. Это - задача региональных властей.
На фоне катастрофического уменьшения численности населения устройство детей-сирот в семьи становится приоритетной государственной задачей. Нерешенная проблема сиротства снижает качество жизни следующих поколений и в стратегическом плане порождает проблемы, разрешение которых потребует значительных бюджетных затрат, считает Марина Егорова.
Несмотря на то что Россия занимает одно из лидирующих мест по количеству детей-сирот, официальные данные - это верхушка айсберга. В последнее десятилетие актуальна проблема социального сиротства. Это дети из неблагополучных семей, чьи родители формально не лишены родительских прав, но воспитанием не занимаются. За последние годы возросло количество детей, воспитывающихся в неполных семьях, а также детей, родившихся вне брака. Неблагополучные семьи "закрыты" для общественного контроля, не обращаются за помощью, поэтому их реальный учет затруднен.
Параллельно уменьшению численности населения ряды детей-сирот в России пополняются с каждым годом.
- В 1991 г. на 10 тыс. детского населения выявлялось примерно семь детей, оставшихся без попечения родителей.
- В 2004 г. - уже 40 детей (увеличение примерно в 5,5 раза).
Как давно вы занимаетесь проблемами детей?
М. Егорова: Специалисты фонда занимаются проблемами детского неблагополучия и проблемами защиты детей с конца 80-х годов.
И. Гмыза: То есть, практически вы начали заниматься этими проблемами ещё при Советском Союзе?
М. Егорова: Нет. Когда в стране стали возникать первые службы помощи детям в трудных жизненных ситуациях, тогда начала формироваться группа специалистов, которая стала основой фонда.
И. Гмыза: В то время вы предполагали, что проблемы эти достигнут современных масштабов?
М. Егорова: Нет. Тогда мы были озабочены уровнем насилия в российских семьях и тем, что не хватало технологий, чтобы помогать детям. И первый период, до середины 90-х годов, был периодом накопления умений, знаний и навыков, как работать в современных условиях с детским неблагополучием и что можно сделать. И главный вывод, к которому мы пришли, заключался в том, что работать надо с семьёй. С каждым годом становилось всё более понятным, как работать, а также ясным, что очень многие семьи можно восстановить, если помочь им, и они сохранят своих детей. Этот вывод был очень важным, потому что вокруг нас были специалисты, которые говорили, что подобные семьи конченные, с ними ничего нельзя поделать. Мол, у них ресурса нет, они не могут, всё время возвращаются к своему образу жизни, и детей надо изымать. А мы считали одним из важных прав ребёнка право на семью и видели и сами развивали технологии помощи семье, чтобы она восстанавливалась и сохраняла ребёнка.
И. Гмыза: Вы сказали, что начинали с борьбы с насилием в семьях в отношении детей. За прошедшие годы что-то новое прибавилось в вашей деятельности?
М. Егорова: Ситуация очень сильно изменилась. С одной стороны, масштаб проблемы чрезвычайно вырос. Мы работаем в российских регионах и видим, что процент неблагополучных семей, где есть угроза безопасности ребёнку или где ребёнок страдает, существенно вырос. Также становится меньше благополучных семей. С другой стороны, это то, что происходит. Первый шок прошёл, выросло новое поколение родителей, которые уже растят детей в послеперестроечных условиях и которые воспринимают то, что происходит, как данность. Когда всё это только началось в 80-х годах, они сами были детьми. То есть, можно сказать, что во многих случаях это уже второе поколение неблагополучных детей.
В этом смысле проблемы в семьях немного усугублены, хотя нельзя сказать, что очень существенно. Не надо так думать. Потому что вообще нарушения прав ребёнка и разные формы насилия в семье (психологическое, физическое, сексуальное) передаются из поколения в поколение, поэтому обычно обижают своих детей люди, которые в детстве были обижены своими родителями.
И. Гмыза: У нас нет опасности развития этих симптомов в геометрической прогрессии?
М. Егорова: Так смотришь - вроде бы должно быть, но не наблюдается.
И. Гмыза: Проблема сиротства зародилась в начале 90-х годов, сейчас на дворе 2007 год. Почему она так долго не решалась? Или она решалась, но не совсем эффективно?
М. Егорова: Она решалась все эти годы. Если вспомнить конец 80-х-начало 90-х годов, то тогда было очень много детей на улицах. Сейчас их практически нет. Поэтому первая задача, которую стали решать в начале 90-х годов, это забрать детей с улицы. В результате возникло так много интернатных учреждений. Вот когда говорят, что в России увеличилось в два раза количество учреждений, нам надо этим гордиться, ибо страна сумела в таких условиях в два раза больше открыть учреждений. Почему? Потому что в любом случае ребёнка надо было забрать с улицы. Он там не живёт долго, живёт ужасной жизнью, и эта задача была успешно решена. У нас сейчас только в крупных городах (Москве, Петербурге, Челябинске и ряде др.) остались дети на улицах, и их не так много, как это было ранее.
Вторая задача, которую стало решать государство, когда все поняли, что в интернатах нет ничего хорошего, - это переместить детей из интернатов в семейные условия. Отсюда возникли семейные формы и пошло их развитие. И то, что сейчас делает министр здравоохранения и социального развития Зурабов, как и то, что предложил сделать президент, я рассматриваю как меры по укреплению семейных форм. Сейчас повышены ежемесячные выплаты опекунским семьям и различным другим семьям, которые так или иначе взяли детей. Это очень важно.
Многие опекунские семьи были в ужасном положении. Кто такие опекуны? Это бабушки, дедушки, тёти, пожилые люди, которые живут на пенсию. Опекунское пособие - маленькое, и они просто в нищете тащили сложных детей. Да ещё и семейная ситуация у самих опекунов часто непростая, потому что это их детей лишили родительских прав. Поэтому опекуны испытывают некоторое чувство вины перед внуками, но все равно тащат. И ещё вдобавок у них не было никаких средств. Поэтому то, что сейчас добавлены им деньги в размере 4 тысяч рублей, является крайне важной мерой. Для многих опекунских семей в регионах эти деньги стали просто спасением.
Радио России, Игорь Гмыза
