АЛЕКСАНДР ГЕЗАЛОВ, председатель КРОМО «Равновесие» к Дню защиты детей был награжден медалью Геральдической палаты России «Профессионал России» за деятельность, связанную с помощью детям-сиротам и подросткам исправительных учреждений. Сегодня он отвечает на вопросы юного корреспондента республиканской газеты детей и подростков «Моя газета +» Ксении ЩЕЛУПАНОВОЙ.
А.ГЕЗАЛОВ; «Я ЗАМЕНИЛ БЫ КОНСТИТУЦИЮ НА 10 ЗАПОВЕДЕЙ ХРИСТА». АПОКАЛИПСИС ПРОИСХОДИТ НЕ ВО ВРЕМЕНИ, А В КАЖДОМ ИЗ НАС.
- Александр, скажите, когда человек достоин помогать другим?
- Ну, это не достоинство, а скорее всего насыщенность: у тебя есть возможность помогать себе и потом благодаря этому помогать другим. Это и духовно-нравственное содержание, и физическое, и материальное, и статусное, и отношения с друзьями и партнерами... Тогда ты можешь, не напрягаясь, не в ущерб себе и своей семье помогать людям, потому что справился со своими трудностями. И другие будут тебя воспринимать как пример. А иначе кому ты можешь помочь! Конечно, не так, чтоб подать стакан воды, а так, чтобы заниматься слу-же-ни-ем - это когда ты служишь другим людям без материальных поощрений. Для этого нужно иметь силу духа, твердость, волю, характер, все это выковать, ну, и идти на помощь.
Все остальные пути таковы, что человек начинает добродетельность и заканчивает, потому что не справляется со своими духовными противоречиями, материальными проблемами. Этим можно и навредить: человек на тебя понадеялся, а ты не смог, не справился. А мы в ответе за тех, кого приручаем.
- Как понять, кому и где ты нужнее?
- Мы нужнее, скорее всего, Богу, вере. Потому, что если мы будем думать, что мы нужны людям, то, скорее всего, все закончится на каком-то первом человеке. А у милосердия нет ни границ, ни сердца. Милость - это Милость. Наверное, сказать, что я занимаюсь только сиротами, - неправильно. Когда я вижу беду - больного раком мальчика или умирающего от опухоли мозга человека, вижу беспризорных детей - иду на помощь. Вот мне прислали посылки из Франции и из Германии, и завтра я пойду в больницу, где лежат годовалые дети, брошенные своими родителями. Насколько хватает милосердия, сострадания - я и стараюсь помогать. Приоритет один: помочь большему количеству людей, отдать больше сердца и делать это качественно.
Но если есть в близком окружении кому помогать, то надо помогать им. А когда у вас появятся силы, возможность, то будет знак, и вы поймете, ЧТО можете и ГДЕ вы нужны. Вот, например, строительство церкви. Это ведь тоже идея, мечта, которая тебя ведет. Ты осознаешь это, и все в течение дня, недели, месяца выстраивается и получается.
«Хочешь помочь всем - не поможешь никому». Помочь всем невозможно. Но при этом отдать 2-3 часа в день или в неделю могут многие. А время для милосердия краткосрочно, ведь за время своей жизни мы не так много чего успеваем сделать.
Ну а потом, когда ты набираешься опыта общественного, ты уже знаешь, где ты можешь в определенный момент даже отдохнуть. Вот я сегодня взял и пятнадцать минут поспал здесь на диванчике. Потому что затраты энергетические идут большие. Стрессоустойчивость должна быть у общественника жуткая, потому что много чего наваливается, злые языки не дают покоя. Она должна быть одной из основ работы, иначе тебя «завалят» твои же близкие, друзья, а не враги.
- Те ребята, которым Вы помогаете, знают, что вы из детдома?
- Недавно я был в Москве. Мы проводили благотворительный футбольный матч для бомжей - детей улиц Москвы. Мы, конечно, их обыграли. Когда я подошел к ним, мы начали общаться, они спросили, где я так хорошо научился играть в футбол. Я и говорю: «В детдоме». А я действительно играю неплохо, потому что много тренировался. То есть они знают, что я не из какой-то благополучной семьи.
Со мной очень сложно... лукавить. Я вижу насквозь. Я сам таким был и знаю, где они могут скривить душой, где скажут правду. Меня просто не «развести». Они как на рентгене: ни влево, ни вправо, только прямо. И я с ними только прямо, потому что понимаю, что нельзя иначе.
Мне кажется, лучшие добровольцы - волонтеры - это те, кого касается конкретная проблема, например, дети-сироты. Значит, они - самые лучшие добровольцы: они все знают, все понимают, все видят. Но, к сожалению, настолько у них много трудностей, что мы их привлечь к добровольчеству не можем. Хотя хотелось бы. Они-то, может, и хотели бы, но когда ты выходишь из детского дома, у тебя нет квартиры, образования, жизненный быт затягивает, заедает, - и они вынуждены бороться за себя. И это оправданно.
- Над чем Вы сейчас работаете? Расскажите...
- Над фильмом «Воитель» по книге Ивана Константинова. Я являюсь общественным продюсером этого фильма. Суть фильма - война между добром и злом. Добро и зло - это, что называется, притча во языцех, то самое, что удерживает мир.
Скоро откроется выставка в карельской филармонии, посвященная Дню защиты детей... от взрослых. Взрослые - главный враг ребенка. Ежегодно в России в семьях от рук взрослых погибает до трех тысяч детей.
Жизнь такая быстротечная, и так устроены государство и общество, что они все время тебя ставят в какие-то рамки, заставляют жить по какому-то шаблону. Ты должен окончить школу, получить высшее образование, вот ты должен родить, вот ты должен ходить на работу. А я так не хочу. Я хочу прожить жизнь на всю катушку! Снять кино, построить церковь, отремонтировать класс в следственном изоляторе... Хочу выйти на улицу, просто постоять на улице, взять и сесть на асфальт. Я хочу жить, как я хочу! А не так, как мне диктует общество, государство.
Вот мы решили, что надо еще в этой жизни снять кино. Чтобы реализовать это, у меня нет границ, которые помешали бы делать то, что я хочу. А у большинства людей - ограниченность, они живут «кусками». Пожарил яичницу, сел у телевизора... мне это не интересно. Вот скоро поеду в детский лагерь помогать достраивать еще одну церковь.
«Где я только не был, что я не изведал -
Горькую ромашку, крапиву-лебеду.
Только я на небе ни разу не обедал,
Господи, спаси меня, я с этим погожу»!
- так написал Юлий Ким. И я хочу «погождать».
Современное поколение похоже на Эллочку-людоедку. С ними общаться не интересно, потому что они считают вот это - не глупость, а это - кайф. Это не зло - это хорошо. Наши предки думали совсем о другом: возделывание земли, воспитание детей, культура, образование, меценатство, философия... Сейчас ничего этого нет. И главной идеей нашего фильма является четкое разделение добра и зла.
- Сколько детей из тех, кто покидают детдом и уходят во взрослую жизнь, встают на ноги?
- Ответ прост: большое количество даже семейных детей не может встать на ноги, найти себя в жизни. При поддержке родителей, родственников. Настолько они сознанием дезадаптированы: куда идти, что делать, чему отдавать предпочтение - учебе или карьере, или личной жизни. Но есть среди детдомовцев такие, что становятся людьми. Я пример тому. Собственными усилиями, с наблюдательностью, веселостью проходил все трудности. Но ведь это нужно захотеть! А они этого не хотят, поэтому 1-2% детей берут в вузы, а остальные, закончив ПТУ, живут абы как - «перекати поле».
- И тогда после совершеннолетия тоже помогаете?
- Да, мы помогаем постоянно, но воли их не хватает.
- Но вы вместе со священниками работаете и над внутренним состоянием...
- Работаем, но мы же не можем перебить радио, телевизор, из которого льется: «Пей пиво, бери от жизни все!».
- Получается, вы льете воду в дырявую бочку. Все напрасно и в никуда?
- Так и есть. Мы работаем с огромной мельницей, которая перемалывает. Но мы не Боги, мы не цари.
- Как сказано: «Хочешь накормить - дай удочку, а не рыбу» А вы даете рыбу.
- Мы-то даем удочку, только они начинают ею не рыбу ловить, а гвозди заколачивать или пытаются окна помыть. В данном случае, воля должна проявляться, а безволие порождает в первую очередь государство. Мы не можем бороться с государством, это бесполезно: тебя просто перемелет, и ты не заметишь. Поэтому нужно улыбаться государству, говорить: «Мы вас видим» и работать... в параллель государству. Но основное - это, чтобы менялось сознание не у них, а у тех, у кого дети появляются, то есть у родителей. Главное, чтобы не было детей в детских домах. Те, которые туда уже поступили, это такой продукт, с которым нужно пожизненно работать. Вообще, сиротам нужно выдавать такую корочку типа инвалидной, потому что нарушено все, что можно, в сознании. И адаптивные навыки, и образовательные, семейные, межличностные. Они не могут даже чай заварить, потому что привыкли, что в стакане какая-то мутная вода и это для них чай. Как этих ребят в 17-18 лет восстановить? Поэтому основной упор делается на то, чтобы общество изменилось.
- О чем ребята спрашивают Вас, о чем священников?
- Я вообще не вмешиваюсь в отношения между священником и отдельным человеком. Это интимное состояние. Общаются на духовные темы о преодолении духовных кризисов, непониманий. Например, почему так, что он здесь оказался? И священник начинает объяснять: «Грех твой тебя сюда привел и борись с этим грехом даже здесь». А я бы постарался изменить условия его жизни.
Вообще, я заменил бы Конституцию на 10 заповедей Христа. Они касаются каждого. Мы смертны - государство бессмертно, оно может уйти - придет на его место другое. А человек индивидуален, и апокалипсис происходит не во времени, а в каждом из нас. И совершаем мы его сами, так как сами совершаем грехи. И когда потом нас накрывает волна тюрем, болезней, утрат - это и есть апокалипсис. Здесь много философии, но в тоже время конкретные вещи, которые может каждый совершить.
- А как вы объясняете детям в детдоме, почему они здесь?
- Есть у Высоцкого такая песня хорошая, где Правда оделась Ложью, а Ложь одела одежды Правды. Дети, даже новорожденные, чувствуют, что их обманули, бросили. Ничего не нужно объяснять ребенку в пять лет или в десять - он все знает и понимает. Приходящие к нему добровольцы нашей организации все сделают для того, чтобы как-то сгладить эту боль, горину в его маленькой, детской душе. Мы забыли слова «участие», «сострадание», «забота», «милосердие»... и заменили на «психология», «скауты», Award... Многие не знают своих соседей. В слове «здравствуйте» закрадывается мысль «соли попросит!». Соседу наплевать, что за стенкой орет ребенок. Это же не его ребенок, и слава Богу, что он орет за стеной, а не здесь. И от этого кризис.
Герой Булгакова сказал: «Все люди добрые». Я так настроен к людям, потому что работаю в самом пожаре, а вы об этом пожаре узнаете от меня. В России на сегодняшний день 1миллион детей-сирот, порядка 5 миллионов заключенных, около 1миллиона детей-инвалидов из 140 миллионов населения. Ежегодно Россия убывает на 1-1,5 миллиона. Через 60 лет России не будет. Будут проплешины. Но сюда придут китайцы, японцы, вьетнамцы - все, кто захочет. О каких хороших людях вы говорите? Россия сама себя уничтожает. А разве могут хорошие люди себя уничтожать? Бросать детей, не ходить к больным, не строить церквей, не помогать осужденным?.. Россия преобразится тогда, когда найдутся лидеры, личности. Не скауты, не лидеры, идущие вместе, а отдельно взятые люди. «Проблема не в клозетах, а в головах», - так говорил герой того же Булгакова профессор Преображенский. Мой пессимизм обусловлен тем, что я каждый день вижу людей, которых бросили другие человеки. Вот я ходил к ребятишкам (а их 20!), которым еще и года нет, которых бросили мамашки... Встретишь ты такую, скажешь, ничего не зная о ней: «Ой, она такая хорошая...» А тот маленький брошенный человечек этого не скажет. А просто будет получать от жизни «по полной»...
Вообще надо бы как-то замерить количество хороших и плохих каким-нибудь специальным ампером. Но к сожалению, это не возможно. Зато можно сказать «Гезалов - очень плохой», потому что он выбивается из общего ровного строя.
«Спасись сам, - говорит Господь, - и многие вокруг тебя спасутся». Нужно как-то стараться стремиться к созиданию, к внутреннему в первую очередь, тогда сможешь созидать вокруг.
Ты совершаешь преступление и против тебя совершат преступление. И приходя в СИЗО я говорю: «Ребята, когда-то вы совершили преступление. Теперь государство совершает преступление против вас, потому что вы сидите в этом ср....м СИЗО и никто вам не помогает, вы никому не нужны. Кому пишут? - Никому не пишут. Кому присылают посылки? - никому. Вот и все. Так что будем снимать фильм о добре и зле... может, кто проснется?
Спасите наши души, мы тонем от удушья
Спасите наши души, вернитесь к нам.
Услышьте нас на суше.
Наш зов все глуше, глуше
И ужасом режет души напополам.
В.Высоцкий
- Когда доброволец может сказать «дело сделано»?
- У Станиславского есть такие понятия - «сверхзадача» и «сверх-сверх задача». Сверхзадача - это когда мы делаем нечто для кого-то, а сверх-сверхзадача - это когда мы делаем все для того, чтобы эту сверхзадачу не выполнять. То есть, к примеру, чтобы не было детских домов. Это такая задача, которой можно заниматься пожизненно и даже, может, умереть. Для сверхзадачи добровольца достаточно того, чтобы он уходя знал что отдал какое-то время ребенку детдома, сделал так, чтобы у него были другие глаза, другое настроение и он не чувствовал себя изгоем. А сверх-сверх задача - чтобы волонтер не приходил в этот детдом, потому что знал, что ребенок находится в семье, и им занимаются мама и папа.
Доброволец такой человек, который от сердца отдает время и силы кому-то. Отдает насколько возможно: невозможно закрыть весь детский дом, значит, должен отдавать пока силы не иссякнут, пока не умрет. А сверх-сверхзадачами должны заниматься государство и общество.
Есть интересное высказывание у Македонского: «Города берут настойчивостью». Иногда мне просто хочется помолчать, потому что понимаю: сверх-сверхзадачи в моей жизни не будут выполнены никогда. Потому, что Россия всегда сама против себя. У нее нет внешних врагов: Россия - мощное государство, но она сама себя закапывает. Это удручает донельзя, как и то, что нужно отдавать детей за границу, чтобы их тут же свои не закопали. Фактически, я - Штирлиц, то есть, я работаю в государстве, которое не любит своих детей. Я - Рауль Валенберг, который выводит детей, чтобы они жили и не сгорали в газовых камерах подъездов,
общаг, канализационных трубах. Сколько будет длиться миссия, пока меня не раскроют? Об этом знает только Бог. Поэтому я буду просто молчать.
Глядя на некоторых детей, я понимаю, что их судьба предопределена: они так и будут всю жизнь мыкаться. Мыкаться, если не погибнут. Дело даже не в том, что Господь не дал им интеллекта, сознания, а в том, что они настроены потреблять: растут, как овощи. Таких «овощей» очень много. Что сделать: такова реальность.
- Чувство жалости унизительно?
- Жалость - это слабость. Одна слабость реагирует на слабость другую. В моем случае понимание жалости - это выработка в себе тестостерона, фермента, который может этому человеку помочь. А когда это на уровне «Ой, ему плохо», и пошла дальше - это очень удобно, комфортно и сухо. Проходя по камерам следственного изолятора, я понимаю, что большинству людей, на самом деле, не могу помочь изменить судьбу: я не Господь. А придти с куличами, с подарками, с одеждой, с добрым отношением могу. Могу заставить их поверить, что доброта возможна даже там. И может, они там начнут меняться. И кто это делает? Бывший воспитанник детского дома, который чудом выжил, которого постоянно поливают грязью наши дорогие общественники, журналисты, не зная и не осознавая кто это. А вы говорите о том, что бы сиротам помогали! Они мне не помогают, готовы нож в спину воткнуть. Да, я состоявшийся человек, да, сильный, возможно. Чего же меня-то уничтожаете? Есть ли тут жалость? Жалость - штука не полезная. А увидел - сотвори милость, и не будет жалости. Увидел бабушку - дай ей хлеба, увидел больного - дай таблетку.
- Расскажите о самой красивой мечте ребенка, которую вы исполнили...
- Не будем говорить пафосно. Для многих много чего сделано и сбылось. Есть конкретные дети, усыновленные недавно, которым от ноля до пяти лет. И все это произошло не оттого, что они хорошие или плохие. Они лежали в какой-то больнице или роддоме, а какой-то человек, прочитав мою книгу «Соленое детство», дрогнул душой, пошел и спас этого маленького человечка. Для меня это - самая высшая точка. Гуманитарная помощь, праздники - все это фигня. А вот когда конкретный человек стал лучше, изменился, взял ребенка и спас его от будущего, которого нет - для меня это самая красивая мечта. То, что они просят - это обыкновенное, и мы это, конечно, выполняем. Это не главное. Главное, чтобы ребенок не встал на путь сироты. И мечты его исполняли мама и папа.
Сейчас в Череповце или Магнитогорске жители города обратились к мэру с просьбой о том, чтобы отбирать у алкоголиков жилье и отдавать детям-сиротам, потому что у детей есть будущее, а у пропойц нет. Я считаю, что где-то надо так поступать. Повышать ответственность родителей, государства.
- У Вас немало наград, Вы - человек известный. Не боитесь возгордиться?
- Нет, гордость уже потеряна. Гордость - штука не полезная. У детей-сирот, прошедших детский дом, гордость уничтожена уже тогда, когда они были в доме малютки, когда они целыми днями сидели в кроватке, и к ним никто не подходил. С чего появится гордость? А когда ты облизанный своей семьей жил, тебя протолкнули и ты закончил университет «за бабки» и вообще не учился - у тебя все кайфово, легко и просто. У меня ничего простого не было и не будет, видимо, простого. Поэтому с чего у меня будет гордость?
Я хочу сказать две вещи. Когда человек эффективно и много чего делает, все его обвиняют в гордости, в алчности. Это удобно. Поэтому, когда ты много чего делаешь и сделал, на тебя будут смотреть не как на Гулливера, хотя ты Гулливер, а как на лилипута. Это удобно, потому что в любой момент можно наступить ногой, пнуть, лягнуть. На всех надо смотреть на равных. Сегодня вы у меня берете интервью, завтра я вручаю вам что-то. Суть не в этом. Главное, что каждый должен иметь гражданскую позицию относительно благополучного человека и неблагополучного, сироты или заключенного. Только тогда в стране что-то произойдет. Ребята, мы живем кратко. 10 лет мы учились, 15 женились, и вдруг нам 50. Что в этой жизни сделали? Давайте 10-15 лет отдадим другим людям.
***
По дороге домой выключила плеер: после стихов Высоцкого и Кима все показалось примитивом. Мысли мешали воспринимать окружение в тех же желто-зеленых красках. Пришла, положила портфель у двери. Посмотрела на грамоты на стене, которые собирала для портфолио, и вдруг в голове пронеслась строчка из песни Шевчука: «Это все, что останется после меня»...
«Моя газета+»
