Роман Чорный - исполнительный директор Гражданской комиссии по правам человека (Санкт-Петербург).
Интервью с Венерой Русиновой, которая из детского дома была направлена в психоневрологический интернат, где права ее были грубо нарушены, и Ириной Владимировной Сафиной, ее общественной защитницей и мастером группы закройщиков профессионально-реабилитационного лицея.
Роман Чорный: Венера, скажи, пожалуйста, как ты попала в детский дом?
Венера Русинова: Я попала в детский дом потому, что моя мать сидела в тюрьме и я родилась в тюрьме. И мне жить негде было, и меня отдали в дом малюток. Я там пожила четыре года, и потом меня перевели в детский дом-интернат N 2 для психонеразвитых детей.
Р.Ч.: А как тебе там жилось?
В.Р.: У меня до 12 лет детство было тяжелое, потом полегче стало.
Р.Ч.: Что значит "тяжелое"?
В.Р. Нехорошо относились, обижали.
Р.Ч.: Как обижали? Что ты помнишь?
В.Р.: Били, наказывали. Убежим куда-нибудь - накажут. Или кто-то чего-то сделает, так всем попадает.
Р.Ч.: А что изменилось после двенадцати лет?
В.Р.: Мы стали говорить, стоять за себя. Может, мы выросли, может, сотрудники изменились. Полегче стало.
Р.Ч.: Скажи, пожалуйста, а какие наказания существовали в том детском доме, где ты жила?
В.Р.: Могли в угол поставить, шваброй ударить, есть не дать, всю ночь могли не спать - под утро ложились.
Р.Ч.: Это как? Вам запрещали спать?
В.Р.: Ну так наказывали: до 12 часов натирали полы, потом стояли "раком".
Р.Ч.: Что это значит?
В.Р.: Вниз головой.
Р.Ч.: А кто так с вами поступал?
В.Р.: Персонал детского дома: "саниталочки", воспитатели.
Р.Ч.: Вы жаловались кому-нибудь?
В.Р.: Нам не разрешали. Говорили, что если будете жаловаться, вам еще будет хуже.
Р.Ч.: А училась ты в какой школе?
В.Р.: Как в таковой я в школе не училась. Мы учились при группе: писать, читать, считать. Школы как таковой не было.
Р.Ч.: А что произошло, когда ты стала совершеннолетней и тебе пришло время покинуть детский дом?
В.Р.: У нас в детском доме дети от 4 лет до 18. Меня оставили еще на два года. И я переругалась потом с директором детского дома, и она мне сказала: "Переходи в ПНИ N 10 и там качай свои права" (ПНИ N 10 - это взрослый психоневрологический интернат). И меня перевели.
Р.Ч.: А почему тебя перевели в психоневрологический интернат? Ты вообще знала о том, что ты как сирота имеешь право на получение какого-то жилья - комнаты или даже квартиры?
В.Р.: Нет, я не знала. Потому что у нас в детском доме никому это не надо, и никто не заинтересован в этом. Никто не говорил.
Р.Ч.: А была ли какая-то медицинская комиссия? Беседовала ли ты с врачами-психиатрами, с психологами, когда тебя переводили из детского дома для детей с задержкой психического развития в психоневрологический интернат?
В.Р.: Нет. Только приезжал директор из этого интерната. Комиссии как таковой не было.
Р.Ч.: Кто-нибудь спрашивал твоего согласия на перевод в этот интернат?
В.Р.: Нет, не спрашивали. Но мне сказали: "Там есть профессия, по которой ты хочешь выучиться - переходи, и они там тебе все предоставят". А в итоге получилось, что ничего нет.
Р.Ч.: Подписывала ли ты какие-то документы о том, что ты добровольно согласна на то, чтобы поехать проживать в психоневрологический интернат?
В.Р.: Нет, я не подписывала. Я уже потом подписывала, когда меня привезли в этот интернат.
Р.Ч.: А почему ты подписала? Ведь тебе же это не очень нравилось.
В.Р.: Потому что сказали, что жилье тебе все равно никто не даст. А жить негде, и поэтому пришлось подписать.
Р.Ч.: Скажи, пожалуйста, кем ты сейчас работаешь?
В.Р.: Я работаю в профессиональном лицее уборщицей - вторую половину дня. А в первую половину дня я повышаю квалификацию закройщика и портного.
Р.Ч.: Ты уже работала закройщицей или портным?
В.Р.: Нет, я два года училась на портного и потом два года на закройщика.
Р.Ч.: Но ты уже шьешь какие-то вещи?
В.Р.: Да. К нам приходят заказчики, я принимаю заказы. Сама все делаю: оформляю, обшиваю, крою.
Р.Ч.: Венера, как ты считаешь, было бы тебе сейчас легче учиться в профтехучилище, если бы ты посещала нормальную школу, если бы ты получила лучшее образование?
В.Р.: Я думаю, что да.
Р.Ч.: Спасибо, Венера. Ирина Владимировна, теперь позвольте задать вопрос вам. Как долго вы знакомы с Венерой?
И.С.: Венера обучается у меня третий год. Она закончила обучение по профессии "портной", мы набирали группу закройщиков после этой профессии, и я познакомилась с ней, когда она пришла в мою группу.
Р.Ч.: Ирина Владимировна, как Венера работает, какой она вообще человек? Конфликтна ли она?
И.С.: В группу закройщиков мы набираем обычно тех ребят, которые действительно могут работать. Та мастер, которая обучала ее по профессии "портной", сказала, что Венера девочка способная, обучается хорошо, очень работоспособная и настойчивая - добивается своей цели. Мы ее взяли, хотя редко берем в группу с таким диагнозом. И в первое время, в принципе, были сомнения по поводу Венеры. Когда она отучилась месяца три, я увидела, на что девочка способна, и поняла, что никаких признаков заболевания, которое указано в диагнозе, у нее нет. На протяжении двух лет она училась почти на "отлично", только по рисованию у нее были четверки, а все остальные - пятерки. Она добивается всего сама, и довольно настойчива.
Р.Ч.: Мы не будем сейчас комментировать медицинский диагноз, но все же каково ваше мнение: действительно ли у Венеры есть какое-то отставание в психическом развитии?
И.С.: Я считаю, что нет. На протяжении трех лет, в течение которых мы с ней общаемся, у нас ни разу не было никаких проблем, недоразумений, а тем более каких-то нарушений. Она довольно часто за последний год бывает в моей семье, дома, ко мне иногда приходят знакомые, разговаривают с ней и очень удивляются, когда я говорю, что девочка из интерната, считают, что это шутка. К сожалению, это не шутка.
Р.Ч.: Венера, а у тебя есть подруги в твоем интернате?
В.Р.: Есть.
Р.Ч.: Скажи, пожалуйста, наверное, среди них есть такие, кто хотел бы выйти замуж? Есть ли там возможность выйти замуж?
В.Р.: Да, много кто хочет выйти замуж, обзавестись детьми, но этого не разрешают. Говорят, что вы психоненормальные и больные - вы не имеете на это право.
Р.Ч.: Венера, скажи, пожалуйста, ты дееспособна?
В.Р.: Я считаю, да.
Р.Ч.: Я тоже так считаю, но я спрашиваю, есть ли у тебя паспорт, дееспособности тебя ведь не лишили?
В.Р.: Да, у меня паспорт на руках, и я могу за свои поступки отвечать.
Р.Ч.: Я, конечно же, знаю, что ты - дееспособный человек и никто тебя не лишал дееспособности по суду, как и большинство тех, кто проживает в психоневрологическом интернате. Они все - дееспособные люди и имеют полное право самостоятельно решать, заводить им семью или нет. И никто их этого права не лишал. Венера, скажи, пожалуйста, чего ты сейчас добиваешься? Чего бы хотела? Ты хотела бы жить вне интерната и получить жилье?
В.Р.: Да. Я хочу добиться, чтобы у меня было свой уголок. Не в интернате, а в городе. Жить как нормальный человек, обзавестись семьей.
Р.Ч.: Ты обращалась к администрации психоневрологического интерната или в районную администрацию с тем, чтобы тебя поставили на очередь на жилье?
В.Р.: Я обращалась в психоневрологический интернат неоднократно, и мне все время отказывают.
Р.Ч.: А чем они это мотивируют? Они вообще как-то мотивируют это?
В.Р.: Они мне сказали, что сперва надо пройти комиссию при интернате и в диспансере.
Р.Ч.: Медицинскую комиссию?
В.Р.: Да. Я прошла ее в интернате и в диспансере. Пришло заключение, что я могу жить в городе, но не имею права проживать в коммуналке.
Р.Ч.: Я думаю, что многие из тех, кто сегодня живет в коммуналках, тоже хотели бы жить в отдельных квартирах. Но самое главное, что ты можешь проживать вне интерната. Ирина Владимировна, вы как-то помогали Венере в том, чтобы ее поставили на очередь?
И.В.: Мы собирали документы с Венерой, она проходила комиссию. Я была в этом диспансере, там поднимали вопрос того, чтобы она могла учиться и работать. В интернате было сказано, что она должна год отработать, а только потом ее поставят на очередь. Ответ был такой: "Мы должны знать ее доходы - сможет ли она сама себя обеспечивать". Но дело в том, что те ребята, которые получают профессию и устраиваются на работу, не могут найти хорошо оплачиваемое место только потому, что у всех в паспортах стоит "место проживания - ПНИ N 10", и когда люди не знающие расшифровывают это, то удивляются и ставят ребят на самую низкооплачиваемую работу. Поэтому обеспечить себя они не могут только из-за того, что люди считают, что они находятся на гособеспечении.
Р.Ч.: Венера, я знаю, что вы с Ириной Владимировной недавно дали интервью корреспонденту радиостанции "Свобода". И после того, как прозвучало это интервью в эфире, что-то начало меняться. Тебя ведь пригласили к директору вашего психоневрологического интерната?
В.Р.: Да. Меня пригласили к директору. Он со мной поговорил.
Р.Ч.: Ирина Владимировна, как вы думаете, то, что Венеру вызывают к директору, как-то связано с интервью на радио?
И.С.: Напрямую связано, потому что до этого никто не интересовался ее жизнью и тем, какая ей нужна помощь. Мне хочется, чтобы человек имел возможность жить, как он желает, если он в состоянии жить самостоятельно.
Роман Чорный
