На всем готовом? Это не жизнь.
Сейчас в Санкт-Петербурге идет уникальный, и, возможно, единственный в своем роде судебный процесс. Администрация одного учреждения просит суд принудить тридцать взрослых дееспособных молодых людей заключить с ней договор. Кого можно к этому принудить? Да никого. Но администрация психоневрологического интерната очень хочет, чтобы те, кто в нем живет, заключили с ней договор на обслуживание. И еще она мечтает их принудить (через тот же суд), чтобы инвалиды отдавали две трети своей пенсии. А чего? Деньги, хоть и небольшие, но не лишние. Ответчики, в свою очередь, хотели бы вообще уйти из интерната, работать, снимать жилье и жить, как все люди. И, заметьте, они имеют на это право.
Требование принудить кого бы то ни было к заключению договора является в демократическом государстве абсолютно абсурдным. Но суд обязан принимать любые заявления. Потому, наверное, наши суды так перегружены работой. Тем не менее данный прецедент заслуживает серьезного внимания. За ним чувствуется надрыв и даже кризис системы попечительских учреждений.
А почему, собственно, эти самые ответчики не хотят там жить? На всем-то готовом?
Давайте сделаем так. Я немного расскажу об условиях проживания в психоневрологических интернатах, а вы прикиньте на себя: сами вы туда захотите или нет? Сейчас кто-то подумал: пусть там ненормальные живут, а я нормальный! Но, во-первых, ненормальные тоже люди, а во-вторых, нормальные они! В подавляющем большинстве.
Вы когда-нибудь задумывались, почему среди детей, живущих в семье, один процент психических отклонений, а среди тех, кто по разным причинам лишился родителей - другой, на порядок больше? Скажете, у них стрессы? А вы часто видели, чтобы от стрессов развивалась дебильность или олигофрения? Нет, развиваются неврозы. А ребятишкам, которые попадают в детские дома, диагнозы припечатывают серьезные. Так и ходят они в ненормальных всю жизнь... Не буду больше вас мучить: объяснение здесь простое, вы сейчас сами поймете. За ребенка с психическим отклонением полагается надбавка к зарплате. Согласитесь, глупо не воспользоваться! Нарисовал против фамилии в журнале три буквы: ЗПР (задержка психического развития) - и получай денежки.
Когда воспитанникам детдомов исполняется восемнадцать лет, они могут пойти работать и жить в своей квартире, если она осталась от родителей. Если нет - государство каждому сироте обязано предоставить комнату. А к пожизненному раю в психоневрологических интернатах приговариваются только те, кто действительно имеет серьезные проблемы со здоровьем и не может сам себя обслуживать. Но вот ведь беда какая: интернаты строили давно, когда в стране был прирост населения. А сейчас детей стало намного меньше, в том числе и сирот. Как же обеспечить достойную жизнь персонала при нехватке обслуживаемого контингента? Персонал боится сокращений, ведь работа хорошая: тут и надбавки, и питание бесплатное - сами посудите. Но не торопитесь переживать: проблема решается. К моменту выпуска из детских домов как-то вдруг получается так, что большинству сирот негде жить. Их жилье как-то незаметно перекочевало в собственность воспитателей. Они заботливо похлопывают растерявшихся ребят по спине и говорят: "Иди в интернат. Будешь жить на всем готовом. Что может быть лучше?"
А и в самом деле, кто из нас не мечтал вот так-то: на всем готовом? Может, пойдем, поживем?
Тогда из мебели у нас будет одна тумбочка, и всю жизнь нам придется жить в одной комнате с десятком чужих людей. Из одежды нам станут выдавать по две пары трусов на год, куртку на пять лет без учета размера. А из обуви - ортопедические ботинки и кирзовые сапоги. Именно такую модельную обувь выдали двадцатипятилетней девушке, не имеющей никаких дефектов ног. А кормить нас будут фаршем - овощным, рыбным.... Здешние повара любят делать фарш, потому что для него продукты не надо чистить и мыть. К тому же, с кишками больше получается.
Не надо ругать государство. Оно хорошо обеспечивает сирот. Редкая семья способна потратить на ребенка столько денег, сколько государство выделяет на одного сироту. Но до воспитанников не доходит и малая часть этих средств: и в детдомах, и в интернатах. Воровство тотальное. Но натура человеческая такова, что всегда хочется больше. Вот и требует администрация ПНИ, чтобы суд принудил инвалидов отдать их жалкие пенсии: рублей по триста, максимум семьсот. Просто обнаглели от слишком долгой безнаказанности - как это еще объяснить?
Кроме желания получить от своих жильцов максимальную выгоду, у администрации есть еще одна причина принуждать ребят к проживанию в ПНИ. И причина немаловажная для того сорта людей, которые укоренились в последнее время в сиротских учреждениях. Это жажда власти. Здесь, в закрытых учреждениях, где живут с детства забитые люди, до отупения закормленные психотропными таблетками, именно здесь можно получить абсолютную, полную власть над человеком. И те, кто это понял, давно уже пользуется ею на всю катушку:
Если мы поселимся в ПНИ, у нас отберут паспорт, а в гости мы будем ходить, только если администрация разрешит. И не дай нам Бог вызвать неудовольствие нянечки или уборщицы! По любой жалобе персонала могут посадить в карцер, назначить психотропные препараты или - вообще раздеть догола и положить спать на месяц. С уколами, конечно.
В гости к жильцам пускают только тех, кого администрация сочтет неопасным. Журналисты и члены комиссии по правам человека, естественно, к ним не относятся. Сколько раз ребята из ПНИ сбегали (!) из "родного" дома и дожидались на морозе, чтобы поговорить с кем-то из нас!
Очень и очень не одобряется, если взрослые жильцы (напомню: дееспособные и работающие) вдруг захотят пожениться. (Им же тогда отдельную комнату подавай!) Николаю Егорову, например, строго настрого запретили приходить в гости к невесте в другой ПНИ. Он лазал к ней через окошко, а администрация, соответственно, на него охотилась. Когда женщина забеременела, у нее взяли анализы на аборт, даже не спрашивая ее согласия. Николая в это время заперли в своем ПНИ, чтоб не мешал. Парень сбежал и поднял на ноги прокуратуру, милицию, комиссию по правам человека. Только так ребятам удалось отвоевать свое право на личную жизнь и пожениться.
В ПНИ вообще не одобряется, если кто-то хочет завести ребенка. (Зачем им плодиться?) Поэтому молодых женщин насильно заставляют делать аборты.
И о таблетках. Их дают в качестве... наказания. От одних вырубает так, что все время спишь, а от других скручивает ноги.
Дико все это звучит, правда? И как-то не согласуется с тем святым отношением к сиротским учреждениям, которое сложилось в нашем обществе еще со времен войны. Тогда тысячи детей, потерявших родителей, выросли, получили образование в детдомах и пронесли благодарность своим воспитателям через всю жизнь. Но тем, кто сейчас работает в этой системе, пора кончать паразитировать на этой благодарности. Все давно изменилось - время, ситуация и сами работники.
Все мы хорошо знаем, что во время перестройки в тех уголках народного хозяйства, где можно поживиться, укоренились маленькие и большие мафии. Сейчас у них все схвачено, за все заплачено, и рука руку моет так, что не подкопаться. К бумагам. Но дела их говорят сами за себя. И свидетелей хватает. В неразберихе 90-х никому не было дела до того, что в детдомах стали появляться новые и уж слишком деловые директора. Они увольняли профессиональных педагогов, а на их место принимали своих родственников. (Место хлебное, а бывшие воспитательницы этого даже не понимали - интеллигенция!) И 90-е годы дали колоссальный рост преступности в детских домах.
Воровство стало повальным. "У нас в комнате, - рассказывала мне воспитанница детского дома, - жили восемь девушек. На месяц нам давали один шампунь и два рулона туалетной бумаги. Каждой - по куску мыла. Самого дешевого, и для мытья, и для стирки". А в это время государство выделяло на содержание восьми девушек сорок тысяч рублей в месяц.
Выросла и окрепла мафия, продающая сиротские квартиры. К настоящему времени этот бизнес приобрел гигантский размах. Еще бы! Самая выгодная статья в обворовывании осиротевших детей. Слаженно и споро работают цепочки проверенных людей из советов по опеке, из детдомов, из местных отделов милиции. Это такие профессионалы, что если вцепились в сиротскую комнату, у них из зубов ее уже не вырвешь. Даже на публикации в прессе не обращают внимания! Почему? Да потому что прокуратура на них не реагирует. А почему? Это вопрос. В моем присутствии социальный педагог детского дома сердечно уговаривала двух братьев и сестру идти жить в ПНИ, "на все готовое". А у ребят была квартира в центре Петербурга. "Зачем вам там жить? В ПНИ удобнее". В отделении милиции сироты уже были выписаны из своей квартиры, хотя сами они об этом не знали, и в их паспортах стояли штампы о прописке.
В постперестроечные времена стали нормой жизни и издевательства над сиротами. Травля, избиения, доведение до самоубийства, надругательства. Только в одном Петербурге в 90-е годы в прокуратуру были переданы сведения о злоупотреблениях и жестоком обращении с воспитанниками двадцати детских домов! Вопиющий факт? Но опять он как-то прошел незамеченным. Помню, в 1995 году сотрудники международной организации "Human Rights Watch" побывали во многих российских детдомах и написали доклад "Под опекой государства дети страдают от жестокости". Там были перечислены и петербургские безобразия. Когда доклад стал ходить по рукам, городской комитет народного образования созвал на пресс-конференцию журналистов всех газет. Мы думали, что речь пойдет о нашумевшем докладе. Но чиновники, которые отвечают за детские дома, сделали круглые глаза: "Какой доклад? Мы ничего не получали. Наверное, какая-то провокация. А вызвали мы вас, чтобы сообщить о результатах проверки, которую сами провели. Мы не нашли никаких нарушений". Все хорошо, прекрасная маркиза. Потом журналистам долго внушали, что правозащитники - это "одиозные фигуры" и общаться с ними - дурной тон. "Со всеми вопросами приходите к нам, официальным лицам!"
Система сплочена и закрыта, как средневековый орден. И у этих инквизиторов есть надежное прикрытие. Их - якобы - профессионализм. "Мы специалисты, - говорят они, - мы педагоги, психиатры. И ваше мнение по сравнению с нашим ничего не значит". Такие "авторитетные" заявления всех обезоруживают. Журналисты просто немеют от изумления, милиционеры бормочут: "Они специалисты, им виднее". И никто почему-то не додумывается до мысли, что издевательства над людьми не входят в профессиональные обязанности педагогов и психиатров. Ну ладно, газетчики и "менты" - люди зависимые. А депутаты Госдумы? Почему до сих пор не разобрались в этом вопросе? Ведь сигналов получили предостаточно!
Сейчас, кажется, правоохранительные органы начали пресекать деятельность разных преступных групп. Кажется, лед тронулся. А вы спросите любого, кто хоть раз столкнулся с работой сиротских учреждений, все в один голос скажут: "Пора и с этой мафией кончать!" Не требовать от них принятия мер и отчетов о проделанной работе. Они уже столько наделали, что давно пора разгонять. Вы скажете: "А куда сирот девать?" Так ведь во всех демократических странах Европы отказываются от этой громоздкой системы учреждений, где хорошо жить могут только ворюги, а никак не сироты! Там, в просвещенном и гуманном мире, работают семейные детские дома. То есть муж с женой или просто два - три педагога берут на воспитание с десяток сирот разного возраста и живут нормальной семьей. Государство продолжает обеспечивать детей и платит зарплату педагогам. Если и мы так сделаем, расходы уменьшатся в несколько раз!
У нас принято сетовать на демографическую ситуацию. На низкую рождаемость, смертность молодежи от наркотиков и в горячих точках. Да сейчас каждый молодой человек на счету! Зачем же самим гробить сирот? Зачем тысячи молодых людей, которые могут работать и быть полноценными членами общества, превращать в обузу? Записывать в идиоты и всю жизнь силком держать в учреждениях для идиотов? Для чего? Только для того, чтобы нескольким сотням заворовавшихся жирных теток жилось еще жирнее? Ей-Богу, странно об этом говорить...
Нина Глазкова.
