Опыт: 140 тысяч приемных детей.

Разделы: Об усыновлении

Вот уже много лет, как я преподаю корейский язык в Австралийском Национальном Университете - и время от времени среди моих студенток попадаются девушки с корейской внешностью, но вполне западными именами и фамилиями, не знающие, вдобавок, по-корейски не слова. Это - приемные дети австралийских семей. На протяжении многих десятилетий Корея служила одним из главных «поставщиков» приемных детей - роль, которая только в последние годы перешла к Китаю, России и странам СНГ.

История усыновления корейских сирот и «отказников» (то есть детей, брошенных своими родителями) началась в декабре 1954 года. Именно тогда Гарри Холт и его жена Берта случайно увидели киножурнал, посвященный страданиям корейских сирот, которые потеряли родителей в годы Корейской войны. К тому времени Холт сделал немалое состояние на торговле лесом, но начинали свою с Бертой жизнь они простыми фермерами - и хорошо помнили лихие времена Великой Депрессии. Выйдя из кинотеатра супруги приняли решение, которое во многом определило их дальнейшую жизнь: они договорились взять на воспитание корейских детей. Холт отправился в Корею - и вернулся оттуда с восемью малышами, которые и стали новым поколением семьи Холтов.

С поступка Холтов, о котором тогда много писали и говорили, по сути, и началась история международного усыновления и удочерения в США - и на протяжении десятилетий большинство «импортных» приемных детей прибывало в США именно из Кореи. На протяжении 1950-2000 годов примерно 140 тысяч корейских малышей (в основном девочек) нашли новую семью за рубежом. Около 100 тысяч их них оказались в США, а остальные 40 тысяч - в странах Западной Европы, Австралии и Канаде.

Чем была вызвана особая роль, которую Корея так долго играла в международном усыновлении? Во-первых, войной и ее последствиями. Корейская война привела к гибели сотен тысяч людей и к появлению множества сирот. В то же самое время, в корейском обществе никогда не было традиций усыновления - слишком уж ценилось в нем кровное родство. Если бездетная пара и усыновляла ребенка, то она всегда выбирала его среди своих родственников (благо, в те многодетные времена детей у родственников было немало). Кроме того, корейцы брали приемных детей детей, как правило, для того, чтобы не допустить прекращения прямой лини своего рода. Это означало, что усыновлялись исключительно мальчики. Поэтому те из военных сирот, которые потеряли связь со своими кланами, были обречены на жизнь в сиротских приютах - особенно если они были девочками.

Кроме того, присутствие в стране иностранных войск неизбежно вело к появлению многочисленных детей смешанного происхождения. Эти дети-метисы в тогдашнем корейском обществе неизбежно становились париями. У них не было шанса получить образование, найти приличную работу, над ними насмехались соседи, их преследовали и били сверстники. Именно дети смешанного происхождения и составляли основную массу тех детей, которые в 1950-е были усыновлены и удочерены западными парами.

В 1960-е и 1970-е года более половины малышей, отправленных в США и иные страны на усыновление, составляли дети, рожденные вне брака. В те времена нравы в Корее были суровыми, и внебрачная беременность считалась несмываемым позором, который перечеркивал для женщины все надежды на нормальный брак. Многие незамужние кореянки, нечаянно забеременев, старались уехать подальше от знакомых и родных, тайно родить ребенка - и отдать его на усыновление. Так как «чужую кровь» (вдобавок, от «гулящей») корейцы тогда - да, в общем, и сейчас - не стали бы усыновлять ни под каким видом, единственным выходом было зарубежное усыновление. Во многих случаях мать-одиночка договаривалась с будущими приемными родителями своего ребенка заранее, еще на ранних стадиях беременности.

С точки зрения властей, готовность иностранцев становиться приемными родителями нежеланных корейских малышей была даром небесным - она позволяла разгружать корейские сиротские приюты и отделываться от детей, которые в будущем сами часто становились бы источником разнообразных проблем (известно, что дорога от приюта до тюрьмы коротка всегда и везде). Своего пика «индустрия усыновления» достигла в 1985 году, когда зарубежными родителями было усыновлено 8.837 маленьких корейцев. После этого усыновление пошло на спад и в последние годы к иностранным приемным родителям отправляется не более двух тысяч детей ежегодно.

Главной причиной перемен была компания, которую развернули против усыновления как корейские левые, так и корейские националисты. Тон и аргументы этой кампании хорошо знакомы тем, кто время от времени читает нынешние публикации наших национально-патриотических изданий на темы усыновления российских детей иностранцами. Призывы к «сохранению генофонда» сочетались со страшилками, в которых рассказывалось о страданиях усыновленных иностранцами детей и о тех издевательствах, которым их якобы подвергают злобные зарубежники. Спору нет, подобные случаи и с корейскими, и с российскими приемными детьми происходят - однако куда вероятнее, что в детдоме ребенок столкнется с несравнимо худшим обращением, а уж о перспективах его образования и будущего не приходится и говорить. Однако для националистов - что русских, что корейских, что папуасских - забота о Национальном Величии всегда заслоняет заботу о конкретных людях, так что спорить с ними, увы, бесполезно.

Чтобы представить, насколько строг в действительности отбор кандидатов в приемные родители, коротко опишу правила отбора, действующие в настоящее время. Усыновить корейского ребенка имеет право американская семейная пара, в возрасте до 45 лет, состоящая в официально зарегистрированном браке не менее 3 лет. Доход ее должен быть не менее 25 тысяч долларов в год, и она не может иметь более четырех детей. Ни один из супругов не может иметь более одного развода в прошлом. И, наконец, самое интересное: ни один из кандидатов в приемные родители не может иметь вес, превышающий медицинскую норму более чем на 30%!

Как бы то ни было, под давлением националистов правительство решило постепенно ограничивать масштабы усыновления и ввело соответствующие квоты, которые каждый год снижаются на 3-5%. Во многом правительство надеялось и на то, что сами корейцы также изменят свое былое негативное отношение к усыновлению «посторонних». Отчасти это и произошло - но только отчасти. По состоянию на 2002 год, в корейских приютах содержалось 28 тысяч детей. За год корейцами усыновляется примерно тысяча детей, и еще две тысячи отправляются за рубеж. А что же до остальных 25 тысяч? Они остаются в приютах - к великой радости националистов (и только их одних)...

Иногда судьбы приемных детей привлекают внимание корейской прессы. Лет воесемь назад корейская печать искала родственников мальчика, который был усыновлен американской четой в самом начале 1970-х годов. Мальчик вырос, окончил военно-воздушное училище, стал летчиком - и заболел редкой болезнью, которая требовала пересадки костного мозга. Взять его следовало только у ближайших родственников. Искали родственников буквально всем миром - и нашли. При этом многие в Корее были поражены тем, как относились к больному его приемные родители. То, что они увидели, опровергало националистическую и левую пропаганду, которая к тому времени успела сформировать в умах большинства корейцев весьма негативный образ западных приемных родителей корейских сирот.

В мае прошлого года корейские газеты писали и Сюзане Суффорд, молодой американской скрипачке (и победительнице конкурса красоты в ее родном штате Пенсильвания. Сюзана родилась в Корее в 1975 г. Мать ее забеременела вне брака, и была вынуждена отказаться от ребенка. Сюзану (Сон Ми-хва) удочерила зажиточная американская семья из Песильвании, и только в 1998 г. она впервые встретилась со своими «биологическими родителями». Уже после того, как маленькую Ми-хва отдали в приют, ее родители поженились.

В то же время, жизнь приемных детей не всегда была безоблачной. Большинство из них оказалось в небольших городках с исключительно белым населением. Часто они сталкивались с расизмом в той или иной форме. Как ни парадоксально, многих из приемных детей раздражало то обстоятельство, что в школе от них ожидалось типично «азиатское» поведение. Иными словами, учителя рассчитывали, что они будут отличниками, особенно - по математике и физике, как и «полагается» корейцам. Разумеется, приемные дети, вырастая в обычных (пусть и зажиточных) американских семьях, не могли унаследовать корейского трепетного отношения к образованию - ведь оно, в конце концов, является частью культуры, а не генотипа! Поэтому жалобы на завышенные ожидания учителей встречаются в рассказах применых детей на удивление часто.

140 тысяч приемных корейских детей - немалое количество. В своем большинстве они стали вполне обычными американцами, шведами, новозеландцами, которые не слишком интересуются корейскими корнями. Однако некоторая их часть в последнее десятилетие пытается восстановить свои связи с Кореей, а зачастую - даже найти своих матерей и родственников. Возникли даже специальные ассоциации корейских приемных детей, которые получают от корейского правительства субсидии и пытаются - с переменным успехом - обучать своих членов корейскому языку и корейской культуре. Поскольку большинство приемных детей оказалось в богатых и влиятельных семьях, многие из бывших сирот унаследовали заметные позиции в западном истэблишменте, так что их «патриотическое воспитание» может принести - и уже приносит - Корее немалые политические и экономические дивиденды. Но об этом мы поговорим как-нибудь в другой раз...

Андрей Ланьков.

Опубликовано в газете "Сеульский вестник" в 2003 году.