Дети, которые никому не нужны?

Проблемами детей-сирот у нас в республике занимается общественная организация, состоящая всего из четырех человек

НЕ ЗАПИРАЙТЕ ВАШУ ДВЕРЬ

Карельская региональная общественно-молодежная организация «Равновесие» была создана в январе 2000 года. Целью ее создания стало оказание адаптационной помощи детям-сиротам, воспитанникам и выпускникам детских домов и школ-интернатов Карелии. Организация работает с детскими домами, школами-интернатами, подследственным изолятором, тюрьмами, домами ребенка — со всеми учреждениями, в которых находятся их потенциальные клиенты: дети из неблагополучных семей, брошенные дети, которые не нужны ни родителям, ни государству. Организация изначально задумывалась как «мостик» между детским домом и государственными структурами, с которыми приходится сталкиваться воспитанникам и выпускникам детских домов. Упрощенно говоря, деятельность «Равновесия» включает в себя работу с детьми — воспитанниками детских домов и попытку хоть как-то содействовать их дальнейшей судьбе за его пределами. Главное в их работе — борьба за положительные эмоции детей, их яркие впечатления. Ради этого проводился фестиваль детского творчества коррекционных учреждений «Весна театральная»; ради этого стартовали олимпийские игры для детей-сирот под девизом: «Нет наркотикам!»; ради этого они, не знающие, что такое домашний уют, рисовали дом своей мечты и писали рассказы на тему: «Библия — книга книг».

Все это лишь краткий пересказ официальной информации, которую можно почерпнуть из документов и буклетов организации. А за словами о деятельности КРОМО — безусловно, благородной и необходимой — стоят горькие детские судьбы и бесконечные проблемы, причинами которых стали равнодушие и недоверие людей, декларативность законов об охране детства и почти что патологическая неспособность государства обеспечить существование брошенных родителями детей хотя бы на уровне материальной и эмоциональной нормы.

Председателем КРОМО «Равновесие» является Александр Гезалов, и его имя под этой общественной должностью совершенно неслучайно. Такой работой может заниматься только человек, который либо из этой среды вышел, либо хорошо с ней знаком. Александр — сам бывший детдомовец и проблемы детей-сирот знает не понаслышке.

ВСЕ ЛУЧШЕЕ — ДЕТЯМ?

Есть определенная категория людей, которая отказывается от детей. И вместо того, чтобы вырабатывать механизмы воздействия на такие семьи, государство воспитывает в них иждивенческую психологию. Они не желают зарабатывать деньги, потому что государство само предоставляет им возможность жить праздным путем — дает дотацию, подбрасывает гуманитарную помощь, вычитает за коммунальные услуги 50%, организует акции по сбору средств для малоимущих. При этом забывая, что в большинстве случаев за словом «малоимущий» скрываются алкоголизм, безответственность, полное невнимание к своим детям. Страдают от этого, конечно, в первую очередь дети, которые либо попрошайничают на улице, либо получают свое койко-место и подкормку в детском доме. У таких мамаш, как правило, действует принцип: «С глаз долой — из сердца вон». Для общества детский дом представляется единственно возможной альтернативой кризисной семье, эдаким островком спасения для ребенка, которому его родители предпочли алкоголь. Для матерей, которые отказываются от своих детей, детский дом — это, как говорит Александр Гезалов, такая красивая «корзиночка», в которую можно положить своего «котенка», а государство будет ему молочко подливать, а то и котлетку подбросит. А спустя какое-то время будет «кормить» тюрьмы этими детьми.

А ЕСЛИ ПРИМЕР СОВСЕМ НЕДУРНОЙ?

Судьбы этих детей — результат не только полной безнравственности родителей, но и политики государства, которое, как плохой врач, пытается исправлять последствия, не обращая никакого внимания на причины заболевания. В приступе оптимизма и убежденности в том, что государство решает проблемы детей-сирот на достойном уровне, мы перестаем присматриваться к тому, как с ними справляются на Западе. Привлекать зарубежные страны в качестве примера в последнее время становится чуть ли не признаком дурного тона. И тем не менее на Западе государство предоставляет детским домам хорошее финансовое обеспечение. У руководителя приюта нет «пунктика», где взять деньги. Директора наших учреждений только об этом и думают. Отсюда и приоритеты: главное, чтобы ребенок был более-менее сыт и одет. А то, что детство должно быть счастливым и полным ярких положительных впечатлений, вспоминается в последнюю очередь и, как правило, остается нереализованной мечтой.

Общественные организации Финляндии имеют по 6 миллионов марок в год для работы с кризисными семьями, детскими домами. У организации Гезалова бюджет практически нулевой. Все, что достали, добыли, отковыряли на проведение очередного мероприятия.

Кроме того, за границей организации имеют средства и методы вхождения в кризисную семью. У нас же попытка общения с кризисной семьей может в буквальном смысле трагически закончиться для социального работника. Да и в большинстве случаев общение с кризисными семьями начинается тогда, когда уже что-то случилось, когда вмешивается милиция. В Финляндии, например, существуют такие же проблемы, как и у нас — наркомания, пьянство, иждивенчество. Но, по крайней мере, там есть социальное сопровождение семьи, ее исследование. Родителей не лишают родительских прав. На время решения проблем ребенку предоставляют возможность жить в учреждении домашнего типа, которое не имеет ничего общего с нашими детскими домами. Психологи работают и с ребенком, и с его родителями. Если необходимо — им предлагают профессиональную подготовку, трудоустраивают. Главная задача при этом — не отдать ребенка в приют, а сохранить полноценную семью.

Официально у нас все вроде нормально, как у всех: есть Министерство образования, есть детский дом, есть попечительский совет. Нужны они? Конечно, спору нет. Но гораздо нужнее люди, которые помнили бы о детях-сиротах постоянно, а не во время предвыборной кампании или квартальных отчетов о проделанной работе. Осознать, что ребенок, оставшийся без опеки родителей, достоин, несмотря ни на что, полноценного детства, а не просто крыши над головой и трехразового питания, для многих сложно. Говорить о достойной самореализации выпускников детских домов, их возможности проявить свои способности и таланты вообще пока не приходится. Остается надеяться, что постоянная головная боль и потерянные нервы членов таких организаций, как «Равновесие» все же не окажутся напрасными. Именно об этом и мечтает Александр: что когда-нибудь общество будет подобно мягкой вспаханной земле, по которой брошенные родителями дети смогут идти босиком, не боясь напороться на острые камни и осколки недоверия и неприятия. Дети, у которых нет родителей, будут всегда. Главное, чтобы не было детей, которые никому не нужны.

НА ИЗЛОМЕ

Перед вами — судьбы нескольких детей, по воле своих непутевых родителей оказавшихся в детских домах республики.

Миша, 8 лет. Миша стал воспитанником одной из петрозаводских школ-интернатов почти сразу после того, как его семья приехала из Казахстана в наш город. Видимо, новое место жительства не вдохновило родителей мальчика на поиски работы и приличного жилья. Зато сразу же появились «друзья», помогавшие скрасить жизнь постоянной пьянкой. Результат не заставил себя долго ждать: однажды мать ушла из дома с компанией и с тех пор числится в розыске. Отец так и не нашел работу, ребенка передали на содержание бабушки-инвалида. Когда и у нее не стало никакой возможности содержать и воспитывать внука, мальчик поступил в отделение социальной реабилитации, откуда был отправлен в интернат на обучение. При разговоре с психологами выяснились новые подробности жизни мальчика с любящими родителями: когда Миша пробовал протестовать против их постоянного пьянства, плакал, просил купить что-нибудь поесть, отец избивал его. А когда эти методы «не помогали», на целый день закрывал мальчика в будку для собаки…

Настя, 11 лет. Семья еще до рождения Насти состояла на учете как неблагополучная. Мать находится в состоянии беспробудного пьянства, старшая сестра с подросткового возраста меняет сожителей. Девочка чуть ли не с младенчества неоднократно распивала с ними спиртные напитки, бродила по городу, ночевала на вокзале. В минуты «просветления» воспитанием ребенка пробовал заниматься отец, сам неоднократно судимый за воровство. В 1999 году его убил очередной сожитель старшей дочери, мать Насти лишена родительских прав. Девочка была отправлена в детский дом, но предыдущий образ жизни до сих пор дает о себе знать. Настя постоянно убегает из детского дома, встречается с подростками гораздо старше себя по возрасту, они вместе бродят по улицам и подвалам. В свои 11 лет девочка несколько раз направлялась в наркодиспансер с алкогольным отравлением. Тревожная и ужасающая нелепость всего происходящего с этим ребенком только подчеркивается характеристикой, данной девочке педагогами: интеллектуально развита, имеет высокий умственный коэффициент, общительна, легко сходится с людьми.

Сергей, 16 лет. Поступил в детский дом в 6-летнем возрасте, когда отец на глазах у ребенка убил мать. Во что выльются детские впечатления, когда он вступит во взрослую жизнь, можно только предполагать. У Сережи уже с раннего возраста проявлялись вспышки агрессии. В первом классе часто конфликтовал с учителями и воспитателями, трудно сходился со сверстниками, грубил, не терпел возражений. Неумение разрешить конфликтную ситуацию почти всегда приводит к его самовольному уходу из детского дома.

Анна, 13 лет. С первого класса девочка обучалась в гимназии и проявила хорошие способности. Но из-за систематического пьянства матери и постоянных скандалов с отчимом девочка часто уходила из дома и была предоставлена самой себе. Так начались многочисленные пропуски уроков. В 4-м классе она вообще не приступила к занятиям. Школьные педагоги не смогли вернуть ребенка в школу. После смерти матери в 2000 году выяснилось, что девочка отказывалась ходить в школу, так как там собирали деньги на учебники, а мать постоянно пила и денег на нужды школы не давала. В результате девочка стала объектом насмешек со стороны одноклассников — детей не из самых бедных семей. Девочка никому не рассказывала о своих проблемах — боялась, что маму лишат родительских прав, а ее отправят в интернат. После смерти матери родной отец девочки, живущий с новой семьей, тоже пьющий и не работающий, дал согласие на лишение его родительских прав. В сентябре 2000 года девочка поступила в детский дом.

Мария ЛОБАЧКОВА