«С утра 9 мая рота продолжала работы по строительству эстакады. По наплавному мосту шел непрерывный поток в обоих направлениях. Вдруг из кузова проходящей машины кричит майор:
- Возьмите газету, у вас такой нет!
Я догнал машину и взял газету. Раскрываю и на первой странице читаю обращение Сталина к народу о победе над Германией, сообщение о подписании акта о ее безоговорочной капитуляции.
Собрал роту, прочитал все эти документы. Как-то не верилось, что война закончилась. Слишком долго она продолжалась, много было лишений и жертв. Лица у всех радостные, но наступило какое-то оцепенение. Все улыбаются и молчат, у большинства на глазах слезы. Продолжалось это минут 10 - 15, а потом над немецкой рекой грянуло продолжительное русское «Ура!» Кричали от души, до хрипоты в горле.
Офицеры, сержанты и солдаты начали обниматься и поздравлять друг друга с Победой. Работу прекратили, и над рекой, почти в самом центре Германии, полилась наша русская песня.
Не обошлось и без салюта. Стреляли из всех видов оружия, долго и увлеченно. В этот салют была вложена вся радость Победы.
В обед накрыли общий стол, выпили традиционные 100 граммов за нашу Победу, вспомнили родных и близких, своих боевых товарищей».
В который раз перечитываю эти строки из воспоминаний моего отца - гвардии полковника Николая Ивановича Сергеева. Крестьянский сын, он с детства мечтал стать военным, но разве думал, что пройдет через войну, что оставит свой автограф на рейхстаге в поверженном Берлине! На груди 22-летнего капитана будут ордена Александра Невского (из наградного листа: «за мужество, отвагу и проявленную волю при наводке и содержании моста под огнем корабельной артиллерии через Диввенов пролив - устье р. Одера»), Красной Звезды, Отечественной войны, медали, и среди них так ценимая фронтовиками «За отвагу».
Боевой путь отца после ускоренного обучения в военно-инженерном училище начался в январе 42-го, закончился в мае 45-го на Одере. Он участвовал в Сталинградской битве, освобождении Украины, битве за Днепр, в Восточно-Прусской, Восточно-Померанской, Висло-Одерской и Берлинской операциях.
Известно, что из юношей, рожденных в 1923 году, в живых к окончанию войны остался лишь каждый тридцатый. Отец много раз мог погибнуть: ведь понтонеры, чья задача наводить мосты, - первые при наступлении наших войск и последние при их отступлении. Он трижды был ранен, однажды так тяжело, что врачи подписали ему приговор. Случайно услышав это, разозлился: «Нет, выживу!» Его сила воли вообще была невероятной.
Один из внуков сказал: «Для меня дед был идеалом. Хотелось бы хоть в малой степени быть таким, каким был он». То же самое могла бы сказать об отце и я. Когда во время недавней поездки в Новгород услышала о таком понятии как «новгородский нрав», подумала: «Да это же о моем отце!» Потомок гордых и вольнолюбивых людей, он родился в деревне Иваново Любытинского района Новгородской области. Никогда и ни перед кем не гнул спину. И походка была соответствующая: до последних дней жизни прямая спина.
Однажды на фронте отец отказался выполнить идиотский приказ некоего генерал-майора, следствием которого стала бы бессмысленная гибель людей. До трибунала не дошло - победителей не судят: поставленную задачу молодой командир понтонного взвода выполнил как надо, без людских потерь. Для него это было самым важным, а не гнев вышестоящих лиц. Будь отец более гибким по отношению к начальству, дослужился бы до генерала, все к тому, казалось, и шло: уже имея семью и четверых детей, блестяще окончил Военно-инженерную академию в Москве.
Не любил просить и ловчить. Не только не стал отмазывать сына от армии, когда тому пришло время служить, но и пальцем не пошевелил, чтобы перевести свое чадо из стройбата в элитные войска. Отслужили потом два внука, один из них в спецназе.
Отец не терпел несправедливости: когда слышал о чьей-то беде или чиновничьем беспределе, сразу говорил мне: «Напиши об этом, ты же журналист!» Редкость услышать такое в наше время, когда большинство предпочитает не высовываться, и особенно в Карелии с ее низкопоклонством перед сильными мира сего. Эти стороны отцовской натуры, уверена, были в нем заложены на генетическом уровне от его новгородских предков.
... Сколько себя помню, День Победы всегда был самым любимым праздником в нашей семье. Когда отец служил, утро начиналось под звуки духового оркестра - в гарнизоне проводили парад. После родители непременно созывали друзей и соседей к нам домой на застолье. Все годы первый тост отца был за тех, кто не вернулся с войны. Он произносил его дрогнувшим голосом, еле сдерживая слезы, поименно перечисляя павших - своего отца Ивана, брата Алексея, всех родственников. А потом мама брала в руки гитару, и мы пели военные песни: «Темную ночь», «Нормандию-Неман», «Смуглянку», «Эх, дороги...»
В этом году впервые будем встречать 9 мая без отца и второй раз без мамы. Родители принадлежали к тому поколению, которое, по моему убеждению, и выиграло эту войну. Молодые, влюбленные в свою страну и в жизнь, отчаянно смелые - Николай и Валентина Сергеевы.
Мама ушла на фронт в 17 лет! Для меня сейчас - ребенок, мои дети старше. Мы многого не знали из того, через что ей пришлось пройти: она свято соблюдала подписку о неразглашении. Но и того, что рассказала, нам хватило. Одно время выполняла работу, где за допущенную ошибку без долгих разбирательств расстреливали. Несколько девчонок, не выдержав напряжения, сошли с ума. Она выдержала, но это сказалось, конечно, на ее здоровье. Ее спасением всю жизнь оставались гитара и песни. Мама изумительно пела, лишь из-за войны так и не окончила музыкальное училище и не стала профессиональной певицей.
Родители познакомились на фронте в 43-м. Отец забрел в поисках квартиры в дом, где в минуту отдыха собрались девчонки-связистки. Пели, танцевали, шутили. Отец сидел в сторонке и не сводил глаз с веселой певуньи Валентины. А когда расходились, положил ей руку на плечо: «Можно вас проводить?» Вот и весь военно-полевой роман! Они до конца дней спорили, кто кому больше тогда понравился. Их пути сразу же после первой встречи разошлись, лишь письма друг к другу летели три года. В 46-м отец приехал к маме во Владимир, в тот же день они расписались и уехали в Польшу к месту его службы.
Меня потрясало отношение отца к маме: хоть и деревенский мужик по корням своим, а берег любимую, не давал носить тяжести, никогда не повышал голос. Трудно поверить, но от него, отдавшего жизнь армии, я ни разу не слышала матерного слова.
Отец был человеком миролюбивым. Может, именно потому, что видел войну. Кстати, не любил фильмы о Великой Отечественной войне - говорил, одна неправда в них. Иногда признавался, что надо было ему после войны вернуться на родину, в Любытинский район, и стать председателем колхоза. Не сомневаюсь - вывел бы хозяйство в лидеры. Даже в последние его годы на даче - а дом он выстроил вдвоем с сыном, моим братом, - был идеальный порядок, каждая вещь на своем месте, грядки выполоты, поленница - одно загляденье. Ни у кого не было таких веселых окон на веранде - из разноцветных стеклышек.
Он не терпел разговоров о якобы ленивых русских. Возмущался: «Отец мой, мать ни минуты без дела не сидели!» И сам был такой же трудяга. Закончив службу в армии, не гнушался домашней работой: и готовил, и посуду мыл, и за продуктами ходил. Сожалел, что так и не научился пироги печь. Даже стирать на старой «Риге» научился. Когда уже не было сил самому полоть, сидел и командовал детьми и внуками. Мы смеялись: «Папа в своей любимой роли!»
Отец и мать были очень разными по характеру, неизменным было одно: взаимная любовь, друг без друга они не могли. Мама ушла из жизни за год до папы. Ему все время чудилось, что она рядом, смотрел на ее портрет - улыбающееся, несмотря на тяжелую болезнь, лицо, искрящиеся глаза. И уходили они оба из жизни достойно: чем ближе к концу, тем больше мужества. Похоронены рядом.
...Не знаю, как выдержу день 9 мая. Очень тяжело будет без моих любящих родителей. Об одном мы с братом договорились: встретимся, как они любили, за накрытым столом и вспомним всех наших близких - тех, кто не вернулся с войны, и кого уже нет с нами. Теперь нет и мамы с папой.
P.S. Эти заметки я написала по просьбе Александра Гезалова. Не уверена, что отец одобрил бы публикацию: он не любил, по его выражению, «себя выпячивать». Но Александр считает, что о людях, столько сделавших для своей страны, надо писать.
Специально для сайта «Сиротская душа» Наталья Мешкова
