О князе Дмитри Пожарском и Кузьме Минине и об очищении Московского государства
Во всех городах Московского государства слышали о великой беде, случившейся под Москвой, и весьма скорбели и плакали о том. Но никто не знал, что же делать. И вот в городе, называвшемся Нижний Новгород, люди нижегородские, не желая видеть православную веру в поругании от латинян, начали думать, как бы им помочь Московскому государству.
Был среди тех нижегородцев один человек, занимавшийся мясной торговлей, - Кузьма Минин, по прозвищу Сухорук. И начал он так говорить людям:
- Если хотим мы помочь Московскому государству, то надо нам не пожалеть живота своего. И не только имущества своего не пожалеем, но и дома свои продадим, и жен и детей своих в залог отдадим, а на те деньги наберём ратных людей. И станем челом бить, кто бы заступился за истинную православную веру и был бы у нас начальником!
И люба была нижегородцам речь его. И решили нижегородцы послать к стольнику князю Дмитрию Михайловичу Пожарскому и бить челом ему, чтобы был он начальником над ними. Князь же Дмитрий Михайлович после ранения, полученного в боях в Москве, пребывал в своей вотчине, в ста двадцати поприщах от Нижнего Новгорода. Послали же нижегородцы к нему архимандрита Печерского * Феодосия и лучших людей из всех чинов. Приехали те к князю Дмитрию Михайловичу и стали ему со слезами челом бить и просить у него, чтобы поехал к ним в Нижний Новгород и встал бы за православную христианскую веру и за Московское государство и был бы начальником над ними. Князь же Дмитрий Михайлович обрадовался тому и готов был тотчас ехать к ним. Но он знал, что нижегородцы не слушают своих воевод и нет в них порядка, и потому написал к ним грамоту, чтобы выбрали они у себя человека из посадских людей, и тот был бы вместе с ним при таком великом деле и ведал бы всей казной. Архимандрит Феодосии и нижегородцы стали говорить князю Дмитрию Михайловичу, что нет у них в городе такого человека. Он же отвечал им:
* Архимандрит Нижегородского Печерского монастыря, основанного близ города в XIV веке.
- Есть у вас Кузьма Минин. Он человек бывалый, служилый; ему такое дело привычно.
Нижегородцы обрадовались и, вернувшись в свой город, возвестили обо всём горожанам. И стали те бить челом Кузьме. Кузьма поначалу отказывал им. Они же стали уговаривать его. И начал Кузьма просить у них договор, что будут-де они во всём послушны ему, и будут давать деньги ратным людям, и не только имущества своего не пожалеют, но, если нужно, готовы и жён и детей своих в залог отдать. И дали ему нижегородцы такой договор, и скрепили его своими подписями. Кузьма же тотчас отослал его князю Дмитрию Михайловичу Пожарскому, боясь, как бы не забрали нижегородцы обратно тот договор и не отступились бы от него.
Получив тот договор, князь Дмитрий Михайлович, не мешкая, пошёл в Нижний Новгород. По пути присоединились к нему дорогобужцы и вязьмичи, он же взял их с собой. И пришёл князь в Нижний Новгород, и встретили его нижегородцы с великими почестями. Тогда же пришли в Нижний смоляне; князь Дмитрий Михайлович принял их и стал выплачивать им жалованье, которое собирали в Нижнем.
Вскоре казна, собранная нижегородцами, стала оскудевать. Князь Дмитрий Михайлович и Кузьма начали писать в иные города, чтобы помогли им очистить Московское государство. В городах же рады были тому и стали посылать в Нижний людей и казну свозить. И услышали ратные люди во всех городах о том, что собирается в Нижнем ополчение, и стали приходить в Нижний. Первыми пришли жители Коломны, затем рязанцы, и из украинных городов люди, и казаки, и стрельцы. И помогал Бог той рати: среди начальников не было никакой вражды, но были совет да любовь во всём.
Польские же люди и московские изменники услыхали о том, что собирается в Нижнем рать, и снова стали посылать к патриарху Гермогену и требовать от него, чтобы писал грамоты и в тех грамотах запрещал бы ратным людям к Москве идти. Патриарх же, новый великий исповедник Христов, был в то время в Чудовом монастыре, в заточении. И так отвечал он им:
- Да будут благословенны те, которые идут на очищение Московского государства. А вы, окаянные изменники московские, будьте прокляты!
И с того времени стали морить патриарха голодом и уморили его до смерти. И предал святитель праведную свою душу Господу в лето 1612, 17 февраля. Похоронили же его в Москве, в Чудовом монастыре*.
Князь Дмитрий Михайлович Пожарский и Кузьма Минин со всей ратью выступили из Нижнего в Ярославль. И встретили их ярославцы с радостью. В то время принесли в Ярославль чудотворный образ Пресвятой Божией Матери Казанской. Князь Дмитрий Михаилович повелел написать список с иконы; икону отправил в Казань, а список взял с собою. И впоследствии у той иконы стали совершаться многочисленные чудеса, и многие воинские люди стали иметь великую веру к чудотворному образу Казанской Божией Матери.
В Ярославль стали приходить многие ратные люди из других городов; князь Дмитрий Михайлович и Кузьма давали им жалованье и снабжали всем необходимым.
Дьявол же воспротивился подвигу их, и избрал своим орудием Ивана Заруцкого с советчиками его. Заруцкий в то время стоял в Москве, в таборах. Он и его советчики не хотели, чтобы князь Дмитрий Михайлович с ратными людьми пришёл к Москве. И внушил им дьявол такую злую мысль: убить князя Дмитрия Михайловича. Послали они из-под Москвы двух казаков - Обреска да Стеньку. В Ярославле же у них были сообщники, которые давно уже замышляли против князя Дмитрия Михайловича, только не знали, как погубить его. И вот как-то раз князь Дмитрий Михайлович находился в съезжей избе. И когда стал он выходить из избы, окружило его множество людей, и пришлось князю Дмитрию Михайловичу остановиться в дверях. И схватил его за руку некий казак Роман, а тот Стенька кинулся на него и хотел ударить его ножом в брюхо. Да Бог защитил его: не попал нож в него, но попал в ногу Роману. Роман же упал и застонал из-за великой раны. Князь Дмитрий Михайлович не знал, что хотели его убить, и думал, будто Романа нечаянно зарезали, в тесноте, и хотел выйти из избы. Люди же, бывшие с ним, не пустили его и стали кричать:
* Впоследствии мощи святителя были перенесены в Успенский собор. Память святителя Гермогена (в церковном написании Ермогена) празднуется Церковью 17 февраля, 12 мая и 5 октября (вместе со святителями Московскими Петром, Алексием, Ионой и Филиппом).
- Тебя ножом хотели зарезать!
И стали искать нож, и схватили того злодея Стеньку, потому что он не успел выбежать из избы и была на нём кровь. И стали того Стеньку пытать, и назвал Стенька всех сообщников своих; их же схватили, и признались они во всём, и после повинились перед всей ратью. Князь же Дмитрий Михайлович не дал казнить их, но повелел отпустить.
В то время к князю Дмитрию Михайловичу пришла из-под Москвы весть о том, что идёт к Москве гетман Ходкевич * на выручку полякам. Князь Дмитрий Михайлович и Кузьма стали готовиться к выступлению из Ярославля. И послали вперёд себя к Москве воеводу Михаила Самсоновича Дмитриева да Фёдора Левашова с многочисленным войском, а вслед за ними - князя Дмитрия Петровича Пожарского Лопату ** да дьяка Семейку Самсонова также с войском и повелели им встать у Москвы, а стоять им отдельно от казаков.
Вскоре сам князь Дмитрий Михайлович Пожарский выступил из Ярославля на очищение Московского государства. Войско же поручил князю Ивану Андреевичу Хованскому и Кузьме Минину и отпустил их прямо к Ростову, а сам с немногими людьми пошёл в Суздаль - помолиться Всемилостивому Спасу и Суздальскому чудотворцу Евфимию и проститься у родительских гробов ***. Из Суздаля же пошёл к Ростову и у Ростова нагнал войско.
* Летом 1612 года король Сигизмунд (к тому времени уже год как взявший Смоленск) направил к Москве многочисленное войско во главе с гетманом Яном Карлом Ходкевичем. Гетман должен был вызволить из окружения польский гарнизон в Москве.
** Д. П. Пожарский Лопата - двоюродный брат Д. М. Пожарского.
*** Родители князя Дмитрия Михайловича Пожарского были похоронены в Суздальском Спас-Евфимиевском монастыре.
Заруцкий же услыхал о том, что князь Дмитрий Михайлович вышел из Ярославля со всей ратью, и, собравшись с казаками, побежал из-под Москвы. И прибежал в Коломну, Маринку с сыном её, Ворёнком, забрал, а Коломну всю разграбил и ушёл в рязанские места и там много пакости сотворил*.
Князь же Дмитрий Михаилович Пожарский и Кузьма Минин со всей ратью пришли в монастырь Живоначальной Троицы, и встретили их Троицкий архимандрит Дионисий и вся братия и воеводы с великой честью. Князь остановился близ монастыря, а к Москве сразу не хотел идти, потому что хотел сперва договориться с казаками князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого **, чтобы не случилось между ними какого-нибудь зла.
В то время пришли к князю Дмитрию Михайловичу из-под Москвы дворяне и казаки и сообщили о том, что гетман Ходкевич уже вблизи Москвы и вскоре будет у города. Князю Дмитрию Михайловичу стало уже не до уговоров с казаками. Он поспешно послал к Москве воеводу князя Василия Ивановича Туренина и стал готовить войско к выступлению.
18 августа, помолившись Живоначальной Троице и преподобным чудотворцам Сергию и Никону и взяв благословение у архимандрита Троицкого Дионисия и у всей братии, князь Дмитрий Михайлович со всей ратью выступил из Троицкого монастыря. Архимандрит же Дионисий со всем собором взяли икону Живоначальной Троицы и иконы великих чудотворцев Сергия и Никона, и Честной Крест, и святую воду и встали на горе у Московской дороги для того, чтобы благословить войско. И вот, когда выступило войско из монастыря, поднялся сильный ветер встречь ему, и все люди пришли в великий ужас и страх, боясь идти на такое великое дело. Архимандрит же стал благословлять проходившие полки крестом и кропить их святой водою. И когда прошли последние полки, архимандрит Дионисий поднял Честной Крест, и благословил вослед все войско, и окропил его святой водою, и сказал со слезами:
* Впоследствии Заруцкий бежал в Астрахань, а оттуда на Яик (Урал). В 1614 году выдан казаками московским властям вместе с Мариной Мнишек и её сыном, «Ворёнком». Заруцкий был посажен в Москве на кол, трёхлетний «Ворёнок» повешен, Марина Мнишек умерла в заточении.
** Князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой по-прежнему возглавлял казаков, стоявших в таборах под Москвой.
- Бог да будет с вами, и великий чудотворец Сергий да поможет вам постоять за святую православную веру!
И случилось чудо. Ветер внезапно переменился и задул в тыл всей рати, так что люди едва могли удержаться на лошадях. И столь сильный попутный ветер дул на всём пути их до самой Москвы. Люди же, увидев милость Божию и помощь великого чудотворца Сергия, отложили свой страх, и исполнились храбрости, и с радостью пошли к Москве, обещая принять смерть за православную христианскую веру.
Придя к Москве, встали на Яузе, за пять вёрст от Москвы. Князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой беспрестанно присылал к ним и звал к себе, в таборы. Они же отказали ему, сказав, что отнюдь того не будет, чтобы им вместе с казаками стоять. Князь же Дмитрий Тимофеевич Трубецкой и казаки затаили с того времени ненависть против них.
На следующий день войско пришло к Москве и встало у Арбатских ворот, у стены Белого города. И построили острог, и окопали его вокруг рвом, и едва успели укрепиться до подхода гетмана.
21 августа прибежали к Москве к князю Дмитрию Михайловичу Пожарскому разведчики и сказали, что гетман Ходкевич с польским войском уже подходит к Москве. Князь Дмитрий Михайлович и все ратные люди начали готовиться к сражению. Гетман же Ходкевич, придя к Москве, остановился на Поклонной горе.
На следующий день гетман переправился через Москву-реку под Новодевичьим монастырём. Князь Дмитрий Михайлович Пожарский со всем своим войском выступил против него. Трубецкой же со своими казаками стоял на другой стороне Москвы-реки, у Крымского двора*. И стал он просить у князя Дмитрия Михайловича помощи, чтобы прислал тот к нему конные сотни, а они-де ему со своей стороны реки помогут.
* Крымский двор - посольский двор Крымского хана; находился недалеко от современного Крымского моста.
Князь Дмитрий Михайлович поверил Трубецкому, и выбрав пять лучших сотен, отправил их к нему.
И началось сражение между русскими и польскими полками*, и длился бой от первого часа дня и до восьмого. От князя же Дмитрия Трубецкого и от казаков не было никакой помощи нашим полкам; казаки только ругались, так говоря: «Пришли богаты из Ярославля, пусть теперь сами с гетманом бьются!»
Польские же полки стали наступать на наших, и не могли наши удержаться против них на конях. Князь Дмитрий Михайлович Пожарский приказал всему своему войску спешиться, и начали наши биться пешими, врукопашную, и едва могли устоять. Сотники же, посланные к Трубецкому, увидали, что полки их изнемогают и что нет им никакой помощи от Трубецкого, и сами, без повеления, поспешили на подмогу им. И пошли с ними казачьи атаманы из полка Трубецкого -Филат Межаков, Афанасий Коломна, Дружина Романов!, Макар Козлов; Трубецкой не хотел отпускать их, они же не послушались его и так сказали ему:
- Из-за вашей ненависти гибнет Московское государство и ратные люди погибают!
И, по милости Божьей, отбили наступление поляков и многих людей их побили. На следующий день собрали более тысячи польских трупов и закопали их в ямы. Гетман же Ходкевич со своими полками отступил к Поклонной горе, а затем перешёл к Донскому монастырю и остановился возле него.
24 августа, в день памяти святого митрополита Петра, чудотворца Московского, гетман Ходкевич со своими полками вновь двинулся к Москве. Князь Трубецкой с казаками стоял за Москвой-рекой, у Лужников. А князь Дмитрий Михайлович Пожарский с ратными людьми встал со своей стороны у Москвы-реки, у церкви Илии Пророка Обыденного**. И начался жестокий бой, и продолжался он с утра и до шестого часа дня.
* Войско Ходкевича насчитывало 12 тысяч человек, не считая польского гарнизона, находившегося в Кремле и также принявшего участие в сражении. У русских же под Москвой было едва ли больше 10 тысяч человек, и это включая казаков, стоявших в таборах у Трубецкого.
** Храм Илии Пророка Обыденного находится в районе московской улицы Пречистенки; ныне существующий храм построен в начале XVIII века.
Гетман, видя, что крепко бьются московские люди, направил против них все свои силы. И смяли они наши полки и сотни, и вогнали их в Москву-реку. Сам князь Дмитрий Михайлович Пожарский со своим полком едва держался против них; Трубецкой же и казаки его отступили в свои таборы. И подошли поляки к церкви Екатерины, мученицы Христовой*, и встали возле неё, и захватили острожек, что был у церкви Климента, папы Римского**, и укрепились в нём. Наши же непрестанно посылали к казакам и молили их о помощи, чтобы вместе им биться с гетманом, но казаки не хотели помочь им. В то время был в полках у князя Дмитрия Михайловича Пожарского троицкий келарь Авраамий Палицын. Он пошёл в таборы к казакам и стал умолять их прийти на помощь ратным людям и посулил им деньги из монастырской казны. Казаки послушались его, и соединились с полками князя Дмитрия Михайловича Пожарского, и подступили сообща с двух сторон к Климентовскому острожку, и взяли его, и множество польских людей побили в нём. Пехота же залегла по ямам и по зарослям, чтобы не пропустить гетмана к городу.
И начали все воинские люди молить Бога, чтобы избавил Бог Московское государство от погибели, и дали всей ратью такой обет: поставить храм во имя Сретения Пречистой Богородицы и святого евангелиста и апостола Иоанна Богослова и Петра митрополита, Московского чудотворца. И когда уже близился день к вечеру, вложил Бог храбрость в немощного: Кузьма Минин пришёл к князю Дмитрию Михайловичу и стал просить у него людей для того, чтобы напасть на поляков. Князь Дмитрий Михайлович позволил ему взять себе любых людей, каких он захочет. И взял Кузьма ротмистра Хмелевс-кого да три дворянские сотни, и переправился с ними через Москву-реку, и встал против Крымского двора. Тут, у Крымского двора, располагались польские роты, конная и пешая.
* Храм великомученицы Екатерины на Всполье расположен на Ордынке; ныне существующий храм построен в XVIII веке.
** Храм Климента, папы Римского, расположен в Замоскворечье (Климентовский переулок, между улицами Пятницкой и Ордынкой). Ныне существующий храм построен во второй половине XVIII века.
И бросился Кузьма со своими людьми прямо на них; они же, Богом гонимые, побежали в свой лагерь, так что рота роту смяла. Увидала это наша пехота и поднялась из ям и зарослей, и также бросилась к польскому лагерю. И конные все устремились в наступление. И начался жестокий бой: казаки бились одни босы, другие наги, только оружие в руках держали; поляков же побивали без милости.
И побежал гетман Ходкевич прочь из своего лагеря, бросив весь свой обоз. Многие из наших хотели и дальше гнаться за ним; воеводы же останавливали их, говоря, что не бывает-де в один день двух радостей, а эту радость нам Бог дал. И повелели казакам и стрельцам стрелять по полякам, и палили те в течение двух часов, так что ничего нельзя было услышать, кроме пальбы. А огонь и дым были, будто от великого пожара.
Гетмана же охватил великий страх, и отступил он к Донскому монастырю, и повелел всему своему войску ночевать, не слезая с коней. А на следующее утро побежал прочь от Москвы и так, со срамом великим, вернулся в Польшу.
Русское же войско осадило Кремль и Китай-город, в которых сидели польские и немецкие люди и московские изменники. И повелели воеводы всему войску плести плетень вокруг всего города от Москвы-реки и до Москвы-реки, и засыпать его землёю. И выкопали глубокий ров, и так плетнём и рвом окружили весь город, так что нельзя было доставлять в него никаких запасов. Польские же люди в городе начали изнемогать от великой тесноты и от жестокого голода.
22 октября, с Божьей помощью, пошли наши на приступ к Китай-городу, и Китай-город взяли. Польские же люди, видя своё изнеможение, начали договариваться о том, чтобы сдать город.
27 октября начали поляки выходить из Кремля. Тех поляков, которые сдались в полки к князю Трубецкому, перебили казаки, немногие из них остались живы. А тех поляков, которые вышли в полки к князю Дмитрию Михайловичу Пожарскому, всех по городам разослали: ни одного из них не убили и не ограбили.
Пребывание же их в Москве такое было: не только собак и кошек всех съели, но и людей русских убивали и ели; да и не одних только русских убивали и ели, но и сами друг друга. И не только живых людей, но и мёртвых из земли выкапывали и ели - ещё когда взяли наши Китай-город, то сами своими глазами видели многие чаны с засоленной человечиной.
1 ноября, в воскресенье, собрались архимандриты, и игумены, и священники, и всё христолюбивое воинство, и всё множество православных христиан и, взяв честные кресты и чудотворные иконы, вошли в Китай-город - каждый полк через свои ворота. И сошлись все вместе на Лобном месте, и отслужили молебен; служил же молебен Троицкий архимандрит Дионисий. После молебна в сопровождении бесчисленного множества народа вошли в Кремль. И воистину это зрелище было достойно плача и уныния. Ибо что есть безумнее сего безумия, кое сотворили те окаянные?! Святые Божий церкви осквернены и поруганы и всяческим скверным калом наполнены. Святые же и почитаемые иконы рассечены, и очи вывернуты. Престолы Божий осквернены и ободраны, и все святыни осквернены и поруганы, и множество трупов человеческих повсюду. И нельзя и сказать о стольких бедах, сотворённых окаянными теми в царствующем граде Москве!
Воинство же всё и все православные христиане вошли в святую и великую церковь Пречистой Богородицы, честного Успения Её, и совершили Божественную литургию, и так разошлись с радостью, славя и благодаря Бога.
3.11.2005
